– Мельда, – твёрдым голосом сказал Тор. – Если мы не попытаемся, то умрём.

У него даже в горле пересохло, когда он понял, насколько прав.

– Ладно, хорошо, – сказал Энгль, поднялся со стула и потёр ладонью пониже спины. Они уже довольно долго сидели на маленьких барных стульчиках. Он улыбнулся, похоже, ничего не опасаясь. Больше того, он был до крайности взволнован. – Идём охотиться на монстров!

* * *

Прежде чем они покинули Кристаль, Мельда остановилась возле лавки на окраине города.

– Нам кое-что понадобится, – сказала она, протянув руку к Энглю. – Можно посмотреть твою статуэтку змеи?

Тот в ужасе убрал руку в карман, словно защищаясь.

– Зачем?

– У нас не осталось ни одного дублона. Я попытаюсь выторговать ещё кое-что.

Энгль отступил на несколько шагов назад.

– Ну нет. Мою статуэтку ты никому не отдашь.

Мельда строго посмотрела на него.

– Не притворяйся, что так уж к ней привязан. Ты был готов отдать её за полдюжины пончиков в Пафосе.

Энгль прищурился.

– Ты собираешься обменять её на еду?

– Нет.

– Тогда не получишь.

Мельда сложила руки на груди и вздохнула, словно раздражённый учитель, который уже в пятый раз объясняет тему.

– Чтобы пересечь остров, нам необходим компас. – Она показала на красивый компас в витрине. – Так что повторяю ещё раз: мне нужна твоя статуэтка.

Энгль сглотнул.

– Нельзя её выменивать, – пролепетал он. – Как… как нам тогда узнать, в опасности ли мы?

– Мы гоняемся за чудовищами по местам, о которых почти ничего не знаем, чтобы найти ведьму. – Она вздохнула. – Думаю, можно с уверенностью сказать, что в следующие несколько дней мы постоянно будем в опасности.

Мельда была права. Компас им необходим. Тор выразительно кивнул Энглю, и его друг закусил губу.

– Ладно, – наконец сказал он, протягивая статуэтку Мельде и стараясь не смотреть в её сторону.

– Спасибо большое, – с притворной благодарностью сказала Мельда. – Будем надеяться, что этот хлам чего-то стоит.

Она убежала, прежде чем Энгль успел крикнуть ей хоть что-нибудь вслед.

Через минуту она вернулась.

– Оказывается, твоя статуэтка стоит куда больше, чем мы думали – по крайней мере, вне стен Пафоса. Я получила за неё не только компас, но и эту лампу.

На её ладони лежал шар, зачарованный светом, который украли у солнца.

Она протянула его Энглю, и его лицо стало чуть менее печальным.

Они отправились на северо-восток, к лесу, оставив городок и его жителей позади.

Энгль царапал зубами кусочек хлеба из бара, надеясь, что так он продержится подольше.

– Жёсткий, как камень, – сказал он, потом посмотрел на Мельду и Тора. – Если вы хотите свои порции, скажите.

Он скрипел зубами по хлебу следующие полчаса, но в конце концов сдался и просто отправил оставшийся кусок в рот. Раздался такой громкий треск, что Тор испугался, не сломал ли Энгль зуб.

– Далеко ещё? – спросил Энгль.

Стояло позднее утро, и солнце постепенно становилось неприятно ярким. Бледные, редкие деревья почти не прикрывали от его лучей. Голова Тора словно горела, особенно самая макушка.

Тор посмотрел на карту и ответил:

– Ещё где-то час идти.

Энгль застонал. В руках он уже держал головку сыра.

– Эх, был бы кто-нибудь из нас телекорпом, а? Эмблема с молнией точно пригодилась бы… Нам бы даже ходить не пришлось, можно было бы везде телепортироваться, даже всего на несколько футов.

Он посмотрел на Мельду, словно ждал от неё ответа. Та промолчала.

– Надо идти быстрее, – сказал Тор. Он хотел добавить, что Мельда еле ползёт, как улитка, и это совсем им не помогает, но не хотел в ответ получить один из её холодных взглядов.

Ребята по очереди несли рюкзак, который стал довольно тяжёлым – там лежали свиток с картой, книга, еда и кинжал.

Кинжал. От одной мысли о том, что придётся им сделать, у Тора по спине побежали мурашки.

Услышав громкий крик Мельды, он подпрыгнул от неожиданности.

– Это моравник. – Она стояла в нескольких метрах от него и тянулась рукой к колючему кусту. – Мы однажды о нём читали, помнишь, Тор? Моравник очень ценится балайцами, которые живут в деревне к югу отсюда, насколько я помню. Эти ягоды, по сути, служат им деньгами.

На самом деле Тор ничего такого не помнил. Скорее всего, потому, что вообще не читал о балайцах, когда им это задавали.

Мельда собрала несколько десятков пурпурных ягод: их бледный, болезненный цвет не казался Тору особенно съедобным. Собственно, они скорее выглядели так, словно давным-давно скисли прямо на ветке. Энгля, с другой стороны, странный оттенок не отпугнул: он сунул в рот сразу пять штук и тут же выпучил глаза.

– Они слаще рубинов, – сказал он и начал собирать ягоды, постепенно обобрав весь куст. Потом он потянулся к урожаю Мельды, но та завернула свои ягоды в видавший виды большой платок.

– Эти на потом.

Энгля слова явно расстроили, но потом он обернулся и только и сумел сказать: «Ух ты».

Тор не видел ничего, кроме рядов одинаковых бледных деревьев. Впрочем, через несколько минут уже и он сумел заметить то, чем восхищался остроглазый Энгль.

На опушке леса росло целое поле бледных цветов. Они были всех цветов радуги, но не такие яркие, как в Эстрели. Тор подумал, что, хотя они выглядят странно – выцветшими, словно гобелен, который слишком надолго оставили висеть на солнце, – по-своему они всё же красивы. Он никогда не думал, что Мельда из тех, кто собирает цветы, но сейчас она хватала их все подряд, пока не получился большой букет. Она связала стебли сложным узлом, потом убрала цветы в рюкзак Тора.

– Запасаюсь разными цветами, – объяснила она. – Когда мы войдём в Тени, там вообще никакого цвета не будет.

Вскоре цветы исчезли, уступив место траве, – настолько длинной и пышной, что напоминала причёсанный мех. Она доставала им до икр и слегка покачивалась на ветру.

– Ну вот и всё, – сказал Энгль, когда они подошли к ряду деревьев, толстых и высоких, словно крепостная стена. Стволы уходили вверх футов на двести, и Тор в сравнении с ними почувствовал себя муравьём. – Жить было так приятно.

– Жить было так приятно, – повторил Тор. И они вошли в лес.