и что делал Ариэль все три часа полета, то я не смогу четко ответить. Будто тело мое существовало отдельно от меня всё это время, выполняя минимальный необходимый набор действий, а душа вся без остатка улетела в прошлое, копаясь в нем с мазохистской въедливостью.

Все три часа я пустыми глазами пялилась в иллюминатор, но видела не ультрамариновое небо и белоснежные ватные облака, а своё прошлое. Беспощадно смотрела в него, стараясь вспомнить самое мерзкое, самое стыдное, что обычно мы маскируем сами от себя, интуитивно пытаясь оправдаться и договориться с совестью. Все это я сейчас в себе беспощадно ворошила, пытаясь восстановить события, предшествующие тому самому рокового вечеру, когда Сашка мне изменил.

Все мои слова, все наши ссоры, все брошенные в пылу упреки постепенно всплывали в голове. Как пули свистели. Дробили кости, застревали в мягких тканях, причиняли боль. И стыд. Мне так стыдно было перед Сашкой, и перед собой.

Перед нами.

Как я могла быть так жестока? Так говорить? Самобичевание - бесполезная штука, но мне уже было не остановиться...Саша что-то задел во мне сегодня, потянул за невидимую ниточку, и теперь этот маховик только раскручивался и раскручивался.

Я выходила замуж за другого человека...Ты ничего не хочешь, ни к чему не стремишься...Ты не слышишь меня...Ты только свои желания учитываешь...Я выходила за другого...

И слышу, как он огрызается в ответ.

Иди-ищи себе получше, раз не устраиваю...Давай, вперед!

Когда Сашка мне это выкрикнул, я помню, как мне было больно и обидно. Как я буквально восприняла эти слова. А сейчас в воспоминании всплывает его растерянный, раненый взгляд, кулаки мужа, сжатые в беспомощной злости, и мне только хочется обнять его, того, прошлого, крепко- крепко и попросить прощения, и прорыдать, что не нужен мне никто. И что я так о нем не думаю на самом деле. Никогда не думала! Это просто слова. Глупые, жестокие, но такие же пустые, как и те, что он бросил в ответ.

Я знаю, что в тот момент нам уже не вернуться, не переиграть. Но, варясь в своих воспоминаниях, я мучительно мечтаю о шансе сделать всё по-другому.

Я просто хочу отдохнуть от тебя!

Эта брошенная в пылу нашей последней супружеской ссоры фраза набатом стучит у меня в голове. Как приговор.

Вот и отдохнула, да...

Кошусь на Ариэля, сидящего рядом в наушниках и безмятежно смотрящего какой-то фильм. Внутри молоточками звучат Сашкины слова, что это он взял трубку тогда. Казалось бы, что такого, но...

Подчиняясь внутреннему чутью лезу в историю звонков. Мотаю до того самого дня два месяца назад и обнаруживаю, что Сашины звонки не просто пропущены, а скинуты. Один за другим…

По спине тянет холодком. Так…

Прикрываю глаза. В это время нежный голос стюардессы объявляет начало посадки. На автомате пристегиваю ремни.

Снижаемся, закладывает уши, а мне чудится, что это мои внутренности делают вираж и без помощи самолета от того, что я вдруг остро ощущаю, что мог почувствовать Сашка тогда. Его настойчивые звонки жене, с которой он поругался, кто-то нагло сбрасывает, а потом и вовсе берет трубку и говорит, что она к телефону не подойдет.

Да, это всё глупости, если бы между нами было все хорошо, но мы так много всего наговорили друг другу тогда...

Во рту собирается горечь, кошусь на Ариэля, ощущая нарастающее внутреннее напряжение. Он приветливо улыбается мне, а у меня язык прожигает от вертящихся на его кончике вопросов. Нет, это ни капли не снимает ответственности с Сашки, но сам факт, что я сейчас нахожусь с человеком, который, возможно, умышленно, а не случайно пытался поссорить меня с мужем…

Да и вообще...

Это…это ведь мой телефон! Моя личная вещь. С какой стати Коц решил, что имеет право его брать? Тем более скидывать звонки моего мужа, а потом отвечать? Это что за херня?! Я думала, что в какой-то момент им с Осей просто надоела мелодия бесконечных входящих, но Ариэль, оказывается, скидывал! А Оси там и рядом не было скорее всего! Он бы не позволил…Какого черта вообще?!

- Что-то не так? – Ариэль перехватывает мой лихорадочный взгляд.

- Н-нет, все хорошо, - отворачиваюсь. Откидываюсь в кресле, прикрывая глаза.

Ну не в самолете же это выяснять.

До гостиницы из аэропорта дорога занимает примерно час, который я занимаю тем, что рассматриваю в окно трансфертного автомобиля прекрасный древний город Стамбул, и иногда невпопад отвечаю на вопросы Ариэля. Регистрируемся на ресепшн, в номер нас провожает симпатичная девушка – администратор и парень - носильщик. От нервного напряжения и желания задать рвущиеся из меня все это время вопросы немеют кончики пальцев на руках.

Я просто хочу выяснить, что это тогда было и всё.

Почти не осматриваю наш номер, лишь краем сознания отмечая, какой он просторный и светлый. И что, кажется, с террасы открывается шикарный вид на Босфор. Присаживаюсь на кушетку в коридоре, пока Ариэль раздает чаевые и выпроваживает работников отеля за дверь.

Когда мы наконец остаемся одни, Коц резко поворачивается в мою сторону, пряча руки в карманах идеально сидящих брюк.

- Ну, Лиза, говори, что не так? – выгибает черную бровь.

- Так очевидно? – слабо улыбаюсь.

- Более чем…

Улыбка продолжает дрожать на моих губах, пока внутри разгорается пожар гнева. Я не накручиваю себя специально, но чем больше думаю об этом, тем…

- Скажи, кто дал тебе право брать мой телефон?

- Что?

Он, кажется, искренне не понимает.

- Что слышал, - срываюсь на грубость, - Кто. Позволял. Тебе. Брать. Мой. Телефон?

Вскакиваю с кушетки, сжимая кулаки. Коц невольно отшатывается, во взгляде мелькает догадка.

- О, ясно. Нажаловался взрослый мальчик? – с сарказмом, кривая улыбка становится хищной, - Не ожидал от него.

- Ты это серьезно сейчас? То есть ответа, почему ты позволил себе копаться в моих личных вещах не будет?!

- И не думал копаться…

- Ты его сбрасывал!