Шрифт:
Закладка:
— А ну свали, а то давно в боулинг не играла. Будешь кеглей!
— Выходи из машины, или я ее тебе изверну всю до основания! Каждый болтик вытащу. Один раз уже села, может хватит?
Спорить в миг перехотелось, с глубоким пониманием, что правильно размышляет, обреченно загасила мотор и вышла из машины.
Хаски заговорил:
— Сейчас поздно, дождись утра, и я тебя отвезу!
— Поздно это ты прав, но поеду завтра одна.
Поставила машину на сигнализацию, взяла опять сумку и медленно двинулась опять по этой дорожке, цокая каблука. Из рук вдруг вырвало сумку, стало как-то легче, но это сильно нарушило равновесие тела. Едва не шлепнулась вперед от внезапной легкости.
Развернулась, чтобы рассмотреть как примерно за метр от меня шел Хаски, теперь закинувший сумку себе за плечо. Хмыкнула над его глупым жестом. Не поздно ли строить из себя джентльмена!?
Я так и шла чуть впереди, он сзади. Мог легко догнать, но этого не делал и не говорил. Я тоже не нарушала тишины. Лучше ее неприятные колючки ощущать, чем видеть и разговаривать Хаски. Это больнее. Это сразу, как удары ножей, а не маленькие колючки, которые легко выдернуть.
Наше перемещение нарушилось очень яркими вспышками, а потом я вздрогнула от громких звуков — взрывов. Над головой загорелось небо несколькими цветами и продолжало взрываться то тут, то там.
Мы наблюдали, задрав головы, как голубые, розовые цвета раскрашивали небо и меняли его цвет. Огни падали-падали и образовывали неизвестный рисунок. И через пару секунд я поняла, что это за рисунок, а нет… скорее предупреждение — «5 дней».
Я обернулась к Хаски, видимо синхронно. Порой наши мысли очень совпадали. Я буквально прочитала в его насмешливом прищуре глаз вердикт друзьям — Дебилы они у нас.
Даже дышать стало тяжелее, пока чувствовала спиной взгляд хищника сзади. Между нами всё завершилось, он отступил, отпустил меня. Наша история ненависти закончена.
— Не знаешь, зачем они придумали это всё? — спросила, когда мы зашли внутрь домика, Дима снял шлепки, он был в одной футболке, ему в принципе какая разница, взял и подогрел собственное тело.
Хаски почти не смотрел на меня, лишь мельком взглянул и отвернулся, как когда-то в те моменты, что мы еще не познакомились в спортзале, когда он не замечал простых людей, и меня считал обыкновенным Бастардом, не стоящим внимания. Сегодня Дима почти не смотрел на меня, не настолько пристально и внимательно взглядом хищника.
Маска это или нет? Или он действительно забыл? Как ужасную фантазию оставил во сне?
— Не знаю. Если это шутка, то плохая, — ответил Хаски. — Они изъявили желание со мной справить праздник, я так и быть согласился, но как оказалось, это был какой-то непонятный ход… это странно.
Мысленно согласилась. А мой сосед по домику прошел к камину, в котором огонь мелко подрагивал, словно на него кто-то дул со стороны.
— Тебе холодно? — спросил, но ответа будто не ждал, подкинул поленьев аккуратным движением. Искры невольно вырывались после того, как деревяшки падали на горящие угли.
— Нормально, — отделалась сухо на его действия.
Пуховик сняла, разулась, стараясь не смотреть на раздражавшее белое пятно майки. Но боковым зрение замечала, как Дима поднял ладони к пламени, сделав его сильнее. Энергия красиво обрисовала небольшой участок воздуха от ладоней до поленьев, а потом растворилась, когда подожгла деревянные бруски.
Не могла здесь находиться, пространство давило, чужие руки сжимали горло, выбивали воздух из легких. Не в состоянии бороться с этим состоянием, оно всегда брало в плен рядом с Хаски. Мечтала остаться одной в теплой кровати, под защитой, чтобы никто не смел трогать или смотреть.
Сумку подхватила, которую Хаски оставил на диване, и быстрым шагом направилась к лестнице. Потом бегом рванула.
Машинально забежала на третий этаж, который мы когда-то делили с подружками, и сразу поняла поспешность решения. Хаски судя по всему на втором, а на третьем всего две комнаты. Та, которую делили мы с Волчицей и вторая — где были Маша с Кристиной.
Та, где я обитала с Волчицей — я помню скрип кроватей, помню движения Димы во мне, я помню, как сжег запястья на руках. Как не спрашивая брал… брал… брал…. как безвольную рабыню, ничтожную тварь, не смевшую сказать «нет» господину.
Открыла эту вторую комнату, где обитали Кристина тогда с Машей и швырнула сумку со всей дури на кровать, та остановилась только возле подоконника и белой шторки.
Я опять вспоминала тот ужас. Взлохматила волосы от негодования, хотелось их с корнями выдрать, достать эти мысли из головы, убрать их. Поджечь и чтобы ни одного уголька не осталось после сожжения.
Телефон оставила в куртке, но вниз больше ни ногой. В сумке планшет, на нем проверила связь — естественно не работает. И кто нам заблокировал сеть? Конечно, Капрал разведывательной службы!
Даже в Клик не могу зайти.
Итак мы находимся на территории Белесья, на выходах охранные пункты Виталика. Выйти мне или Хаски охранники не могут запретить, это как бы не в их власти. Никто не осмелится, значит, ворота просто закрыты для всех. Я видела здесь людей, вероятно и они погребены вместе с нами в снежном мире Белесья.
Территория охраняется также энергетическим куполом. Переместиться не смогу, к тому же умею лишь на небольшие расстояния, максимум километр. По всему периметру стоит высокий забор с острыми шпилями. Я — не я, если не попробую перелезть его. Пять метров делов. Перелезу, а дальше что? Машина у меня здесь.
О! Всевышние силы, я убью подружек! Найду и убью! Потом воскрешу и заново убью. Итак пока злость не пройдет.
* * *
Ворочалась из стороны в сторону, пряталась в легкой простынке, Хаски не слышала или старалась не прислушиваться к скрипу лестницы. Но заснуть не могла, пялилась в окошко на сизый спутник планеты, поскорее бы сердце перестало меня бить, уже больно внутри где-то в груди. Болезненно сжималось. Постукивала кулаком по этому месту, чтобы отвлечься от внутренней боли на внешнюю.
Надоело. Надоело. Но заснуть не удалось, а потом и солнце встало, а белый снег заискрился на подоконнике. День обещал быть солнечным, ослепляющим. Другим рядом с Хаски дни и не бывали.
Собралась с мыслями едва рассвело, но к своему огорчению Хаски сидел на диване ко мне спиной и пил кофе, чуяла аромат. На меня Дима не смотрел и не здоровался был поглощен созерцанием телевизора. Это и прекрасно. Мы — незнакомцы.
Каблуки
