Теперь от шестнадцати человек не осталось практически ничего, кроме хаотично стоящих машин. Даже оружие в большинстве своём осталось, что было необъяснимее всего, и именно к этим машинам идти категорически не хотелось. Хотелось развернуться и бежать от этого места как можно дальше, но Лучник не успел даже пошевелиться. Просто на Платона вдруг накатила почти материальная волна дикого животного ужаса. Это не было обычным страхом – совсем нет. Это был именно неконтролируемый ужас, от которого леденеет кровь в жилах, ноги становятся ватными, а руки непослушными. Обычная реакция человека на опасность – спрятаться, укрыться в безопасном месте, но Лучник этого сделать элементарно не мог. Ему даже голову повернуть не удалось.

Тигр тоже попал под эту невидимую волну, но их незавидное положение спасла Шуша – она лежала прямо за задним колесом грузовика, у кабины которого стоял Платон, и, видимо, это необычное воздействие её коснулось намного меньше.

Большая кошка издала свой обычный взвизг-крик и неожиданно скакнула от грузовика к обочине. Одним прыжком Шуша преодолела целых три метра и, не поворачиваясь в сторону волны ужаса, рванула в поле. И тогда в десятке метров от Платона и Тигра материализовалось это.

Что это изначально был за зверь, классифицировать сразу оказалось невозможно. Обвешанная природной бронёй тварь размером с два троллейбуса ковыляла к объятым ужасом друзьям на двух с половиной лапах. Левая передняя срезана почти по плечо плазменным зарядом из нолдовского оружия, правая задняя повреждена. Чёрт его знает чем. Выбит только коленно-локтевой сустав задней руки-лапы. Именно так – все четыре лапы твари имели хватательную функцию.

Элита медленно ковыляла прямо на Платона. Вопреки расхожему мнению, что неиммунные всегда предпочитают человеку кошек, тварь направлялась именно к Лучнику, но первое оцепенение прошло, а Шуша, наверное, всё-таки смогла на какое-то время отвлечь элиту и сбила настройки мощности ужаса, и Платон, выйдя из своего позорного оцепенения, ушёл в скрыт. Тигр свинтил несколько раньше, и тут оказалось, что скрыт не помогает – тварь Платона видела. Или чувствовала, или слышала, или хрен её знает как, но она направлялась точно к обомлевшему от ужаса Лучнику.

Ошалевшему от этого обстоятельства Платону удалось переместиться на десяток метров в сторону, но элита тут же на него навелась. Тут надо понимать – каждый шаг твари в полтора-два метра, а сама она действительно «видела» Платона. Правда, волна ужаса сильно ослабла, и Лучнику удалось переместиться метров на двадцать в поле. Дальше, как думалось Платону, было дело техники.

Руки сами натянули тетиву лука, пальцы отпустили натянутую до звона струну, стрела рванулась к цели и… разбилась о защиту элиты. Нет. Взрыв и соответствующие шумовые и визуальные эффекты присутствовали, но не более того. Зверюга всего этого даже не заметила и так же целеустремлённо ковыляла к Лучнику.

Теперь Платону удалось разглядеть тварь. Помимо отрезанной передней руки-лапы и выбитого сустава на задней элите нехило прилетело по голове – на длинной почти крокодильей морде не хватало правого глаза, а вместо него в костяной броне зияла огромная проплешина, уже затянутая нежной светло-коричневой кожицей. На левом боку тоже сбито несколько бронепластин. Правда, с меньшим эффектом. И всё. А элита тем временем подтянулась поближе.

К счастью, волна ужаса сошла на нет. Видимо, эта уникальная в своём роде тварь не могла держать её долго – в том, что это один из необычных даров Стикса, никакого сомнения у Платона не осталось, однако проблемы это не решало. Бесконечно находиться в скрыте и притом бегать по полю Лучник не мог, а дурью преследователь был заполнен по маковку. Здорово походило на то, что эта тварюга может так скакать до поздней ночи, не сильно запыхавшись при этом.

Что в принципе дальнейшие события и показали – элита тупо наводилась на Лучника, гоняя его по практически бескрайнему полю и не пуская к машинам, а он расстрелял все бронебойные стрелы, выпустил четыре магазина из своего крупнокалиберного автомата и разрядил в эту необычную мишень два одноразовых гранатомёта.

Чего Лучник этим добился? Разозлил тварь, сбил одну бронепластину со второй передней лапы и полностью растратил свои и так невеликие силы. Тигр и Шуша ничем своему другу и хозяину помочь не могли – элитник их тупо игнорировал, а выходить из скрыта Лучник опасался. Вдруг ужас навалится снова?

Оставался только один выход – прорваться обратно к каравану, потому что плазменный нолдовский пистолет с половиной заряда лежал именно там. Вместе со всеми остальными трофеями. Там же покоился и гранатомёт с незатейливым названием РПГ-7 с целой кучей боеприпасов. Пройти мимо бесхозного, но крайне удобного в применении гранатомёта Платон просто не смог и скинул его рядом с кучей своих личных трофеев.

Вот только проделать более пятисот метров в скрыте Лучнику уже было не суждено – силы его оказались на исходе и оставалось только воспользоваться «звонком другу». То есть сожрать перламутровую жемчужину и с приливом сил после принятия жемчуга изо всех сил скакать к каравану. Что Платон и проделал. Даже Тигра на адреналине обогнал.

Элите, конечно же, план Лучника не понравился, но попытка перехватить шустрого человечишку закончилась очередным унижением – Платон зарядил в морду элите из последнего одноразового гранатомёта. Попал удачно – прямо по выбитой фаре. Убить не убил, но унизил качественно – тварь Платона на несколько минут потеряла. Видимо, скорбела по выбитому не Платоном глазику, но потом очухалась и как ни в чём не бывало попёрла за Лучником.

О чём Платон думал, когда из последних сил ломился к каравану, позднее он так и не вспомнил. Как засаживал по элите из гранатомёта, тоже выпало из его сознания. Уже намного позже Лучник вспомнил только то, что элита уже близко, а он сжимает в руках абсолютно бесполезный и разряженный в ноль пистолетик от высокотехнологичных внешников и матерится во весь голос. Дальше наступила темнота, изредка прерываемая яркими багровыми и почему-то зеленоватыми всполохами.

Глава 8

Очнулся Лучник рывком. Нет. Наверное, не так. В сто тысяч первый раз он очнулся рывком. Предыдущие сто тысяч он приходил в себя на несколько секунд и крайне спонтанно. Так, по крайней мере, Платону показалось.

То ему было холодно настолько, что, казалось, весь он превратился в глыбу льда. То становилось жарко так, что от него можно было прикуривать сигареты. То он тонул, падал с огромной высоты, переплывал бушующее море или стремительную реку, и видениям этим несть числа.

В этот раз Платон именно проснулся,