Вахид слушал, его лицо проходило через каскад эмоций – от обеспокоенности до облегчения.

– Мне столько всего нужно рассказать тебе…я расскажу, все расскажу.

– Расскажешь! Обязательно расскажешь!

Поднялся с колен, поднимая меня следом за собой. Потом повернулся к Роксане, которая все это время молча наблюдала за нами. Не прерывая и не мешая. Я больше не видела на ее лице высокомерия и неприязни ко мне.

– Поехали домой, мама!

– Лана сделала то, что никто бы из нас не смог. Она заручилась поддержкой Нейтралитета для нас и заключила мирный договор с вампирами. У нас есть надежные союзники и партнеры.

– Я не ошибся в своем выборе…, – тихо сказал император и тронул ладонью мою щеку.

– Ты не ошибся…ошиблись все мы. Теперь нужно вернуть трон.

– И отомстить. За смерть Айше.

– Твои дочери…они мертвы, Вахид. Мои внучки погибли.

Он закрыл глаза, и я крепко сжала его руку. Воцарилась тишина. Какое-то время император молчал, сильно сдавливая мои пальцы, потом хрипло спросил:

– Как?

– Официально покончили жизнь самоубийством после изгнания матери. Но я не признаю эту версию. Слишком удобно для того, чтобы Азиза взяла трон!

– Моя сестра убила своих племянниц?

– Ради власти и денег убивали родных детей и родителей. Азиза всегда была амбициозной.

Вахид, все еще ослабленный после своей борьбы за жизнь, сидел в уединенном зале огромного особняка в горах. Он больше не произнес ни слова. Его челюсти сильно сжаты, так что на них играют желваки. Он смотрит перед собой, весь натянут как струна, весь помертвевший за эти минуты. Его мать стояла перед ним, глаза ее были полны заботы и решимости.

– Сынок…– продолжила она, – твоя борьба только начинается. Ты восстанавливаешься после тяжелых испытаний, но ты еще слишком слаб, чтобы сразиться с Азизой.

Вахид продолжал молчать, а я гладила его пальцы, чувствуя, как каждый его мускул сжат и напряжен.

– Я готов сразиться, мама. Я не могу ждать.

Роксана подошла ближе и ласково положила руку на его плечо. "

– Я понимаю. Это ужасная потеря и сейчас в тебе говорит адская боль утраты. Но сейчас ты слишком слаб, а Азиза не знает жалости. Оставайся пока здесь в горах, в этом доме, где ты всегда был в безопасности. Нужно время…хотя бы две луны, чтобы ты стал сильнее.

Вахид взглянул на свою мать, я тоже смотрела на нее и видела в ее глазах мудрость и любовь к своему сыну.

– И что же ты предлагаешь, мама?

– Ты должен восстановить силы здесь, – ответила Роксана. Нужно собрать войско, прежде чем вернуться в свой дом. Я верю, что ты сможешь победить Азизу и вернуть баланс в нашу стаю.

– Она дорого заплатит мне за смерть дочерей…я отниму у нее все что ей дорого.

***

В эту ночь звезды светили так ярко, они словно танцевали в ночном небе, а я устроилась для отдыха у постели Вахида. Он спал, забывшись тревожным сном, ослабевший после таких серьезных ран, которые хоть и затянулись, но продолжали ныть и болеть. Хрусталь навсегда оставляет свои молекулы в коже и в плоти и они могут причинять боль месяцами, а иногда и годами. Вахид отказался выпить моей крови.

– Ты отдала слишком много. Вначале здесь откроют лабораторию и только потом я снова возьму твою кровь. Я хочу знать, что это безопасно для тебя.

Потом он уснул, продолжая сжимать мою руку в своей.

Мои глаза закрывались, когда вдруг раздался странный хриплый звук, я вздернулась, вскинула голову.

Страх ворвался в мою душу, заставив меня проснуться. Открыла глаза и на мгновение не могла понять, что происходит. Спальня была освещена лунным светом, и в этой белизне я увидела Вахида, его тело казалось изогнутым, словно в судорогах.

– Вахид? – прошептала я, но в ответ на мой зов последовал лишь еще один хриплый звук. Сердце забилось сильнее, по спине пробежал холодок. Кожа покрылась мурашками. Уже давно этого не было при мне…Вахид не пил меня, а это значит внутри него сейчас нет сдерживающей силы.

«Я могу быть опасен для тебя…я могу сожрать тебя в любой момент» – говорил он мне когда-то.

Внезапно, мое дыхание замерло. Тело Вахида стало меняться, превращаясь в что-то новое, нечто дикое и свободное. Он издал звук, напоминающий волчий вой, и в следующий момент его глаза сверкнули зеленым огнем в полумраке.

– Вахид! – вскричала я, пятясь к стене, чувствуя, как захватывает дух несмотря на суеверный ужас. Передо мной стоял величественный огромный волк, смотрящий сверху вниз, словно изучая меня своими яркими, звериными глазами.

Страх и восхищение сражались в моей душе, но я не могла устоять перед магией этого момента. Пусть он и стал волком, но я все равно чувствовала его присутствие, его душу, связанную с моей.

– Вахид, это все равно ты? – прошептала я, смотря в волчьи глаза, и там, я снова видела свое отражение. Хотела сделать шаг к нему, но он развернулся и выпрыгнул в открытое окно.

***

Темная ночь окутала меня своим мраком, когда я выбежала из особняка, следуя за Вахидом, который в облике черного волка метался по снежным тропам. Мой дыхание вырывалось из груди, я боялась, что он слишком слаб, что он снова обратится в середине леса, что может замерзнуть. Или я снова его потеряю. Я бежала следом, как сумасшедшая, словно искала своей собственной смерти в этом лесу.

Вахид был передо мной, волчья фигура, плавно скользящая вперед, словно тень, растворяющаяся в ночи. Сердце мое колотилось, когда я пыталась догнать его, понимая, что между нами стала невидимая грань. Он теперь не человек и я слишком ничтожна и слаба перед этим могущественным существом.

Снег хрустел под моими ногами, а ветер обдавал меня своим прохладным дыханием. Вахид мчался вперед, оставляя за собой след в ночной белой пустоте. Мой взгляд устремлялся вперед, и я чувствовала, что этот след ведет меня и я не могу вернуться обратно. Я должна следовать за ним. Я хочу быть рядом даже в такие минуты.

Черный волк пересекал поля и лесные чащи, словно ведомый невидимой силой, и я, будучи всего в нескольких шагах от него, ощущала его магию, его силу, свободу, которую он нашел в облике волка.

– Вахид! – закричала я, но мой голос уносился ветром, теряясь в безмолвии ночи. Вахид остановился на мгновение, оборачиваясь волчьей мордой, и его глаза встретились с моими. В них мерцало нечто недосягаемое мне, нечто звериное и одновременно человеческое, и я понимала, что он