— А Аврора, ты хочешь её бросить?

— Не хочу, но должна. И не надо меня переубеждать. У нас нет ни оружия, ни снаряжения, мы вообще с голой жопой остались, в буквальном смысле после этого приключения, да и ты вся израненная, еле стоишь после драки с вампиршей. С твоими изувеченными руками только подвиги совершать. Бежать, Кассандра, только бежать, — Кассандра расстроено помотала головой.

— Ванесса нам глаз на жопу натянет за Аврору.

— Переживём, не в первой. Ответ перед ней держать буду я, а пока намотай сопли на кулак, соберись и пошли. Лео, у тебя есть какие-нибудь тряпки нам срам прикрыть?

— А? Что? — рассеяно спросил парень. Похоже, он залюбовался на прелести двух обнажённых девушек.

Ночь встала перед Леопольдом в полный рост. Выступающие мышцы, хорошая осанка, высокий рост делали её похожей на воительницу народов-мореходов севера Икингов, на равных бьющихся рядом со своими мужчинами, или на амазонок юга. Свежий шрам через левый глаз завершал образ воительницы.

— Одежда, у тебя есть одежда?

— Эм-м-м-м, нет, — Лео с трудом отвёл взгляд от обнажённой груди Ночи. Как-то, закованной в экзо-скелет она не вызывала у него такого смущения, скорее больше жалость, — Но в моей камере есть простыня и одеяло, попробуйте использовать их.

Порвав постельные принадлежности Лео на тряпочки, сёстры как-НИКАК смогли одеться и перебинтовать Кассандре руки. Надо отметить, что из любой тряпки легко сделать платье, могла Кассандра. Она обладала незаурядным вкусом и талантом модельера, ещё неплохо шила и вязала, но искалеченные руки помешали ей создать очередной шедевр на коленке.

А вот у Ночи с этим были проблемы. Есть такая поговорка: “За что гном ни берётся, получается автоматрон.” Так и у Ночи. Дай ей поточить кухонный нож, она его заточит с двух сторон, сточит лишнее, сделает баланс, такой нож будет очень удобно метать, но хлеб резать им будет настоящая мука. Вот и сейчас, из простыни и одеяла она сотворила пару портупей, в которых очень удобно двигаться, совать ножи, привязывать грузы к спине, спускаться со стен. Но они едва-едва прикрывали то, что должно было быть скрыто у приличных женщин, а местами и подчёркивали. Грудь, например, не была прикрыта от слова совсем. Леон как представил, что они это наденут, то уронил свою челюсть на пол и долго не мог её подобрать.

— Это, чаго это? — спросила Кассандра, рассматривая портупеи. Одной рукой она придерживала соскакивающие штаны, другой прикрывала грудь. На время своих художеств, штаны и рубашку сёстры реквизировали у Леона.

— Это случайно получилось, — как-то застенчиво ответила Ночь.

— Да, в такой одежде вы внимания привлекать не будете, — саркастически заметил Леон.

Настроение его стремительно падало. Во-первых: он был раздет до трусов и в темнице, без одежды, ему было неуютно. Во-вторых: приходилось постоянно думать о мёртвых котятах или о несхождении годового баланса бюджета баронства и всё это, чтобы не потерять над собою контроль. А иначе он бы давно набросился на кого-нибудь из сестёр, с далеко не самыми благочестивыми намерениями. Умом-то он, конечно, понимал, что даже в таком состоянии, Кассандра тупо запинает его, а Ночь, вообще, если захочет, то не оставит в его теле не одной целой косточки. Поэтому ронять лицо перед союзниками было нельзя. Но инстинкты, они такие инстинкты.

— Ладно, привяжи вот сюда какие-нибудь тряпочки, а там что-нибудь своруем, — рассудила практичная Кассандра.

Через десять минут они уже ползли по подземным туннелям. Как оказалось, из темницы было два выхода — это официальный, и тогда бы им пришлось убить сторожа, сидящего за дверью, а потом пробиваться с боем, и тайный. Надавив на одному ему известный камень, Леон убрал фиксирующие опоры и каменная кладка, немного сдвинувшись, обнажила вход в тайный проход. Был он узкий, низкий и тёмный. Впереди у них светила перспектива ползти на четвереньках пару сотен метров в полной темноте. Ночь хотела сделать факел, но Леон сказал, что не нужно, туннель прямой без изгибов и разветвлений. Ползи себе и ползи в темноте. По понятной причине, Ночь заставила Леона ползти посередине между ними. С некоторых пор, она решила считать условными врагами всех, кроме своих близких.

— Может, тогда вы мне одежду вернёте? — с надеждой просил Леон.

— Зачем? Ты и без неё неплохо смотришься? — вкрутила шпильку Кассандра, затягивая ремень на поясе потуже.

Глядя на сестру, Ночь тоже поправила рубашку, затянув рукава на поясе. Рубашку она приладила к себе на пояс на манер набедренной повязки. После нехитрой модернизации портупеи, худо-бедно, прикрывали груди. Они до сих пор выглядели как последние оборванцы, но так они могли сойти за безобидных нищих или бомжей, особенно если вымазаться в пыли. По крайней мере, так они не привлекут внимания стражи, а у простых прохожих просто вызовут отвращение.

— Лео, а как ты узнал об этих тоннелях? — спросила Ночь, ползя за ним в темноте.

— Никак, с моей подачи они были построены. Я же казначей, чуть-чуть завысил сумму капитального ремонта замка, и вот туннель в двести метров.

— Хитро, но как тебе удалось сохранить его в тайне? Наверное, ты подстроил несчастный случай рабочим и убил их?

— Я что, похож на ассасина? Тоннель прорыл гномий автоматрон, после завершения работ я просто заменил кристалл памяти в его голове и вернул владельцу.

— А как ты добыл ключи от дверей?

— В каждой камере есть маленький тайник с ключами.

— Ты вроде всё продумал, даже удивительно, зачем мы тебе нужны, придумал, как выбраться из города самостоятельно, всё тот же туннель, прорытый автоматрном.

— Городская стена — это не личное имущество семьи барона, а общинно-городское хозяйство. Любое строительство привлечёт ненужное внимание общественности и мне придётся давать отчёт барону и общине на это раз. А во-вторых, фундамент под стеной монолитно каменный и глубокий, он сделан специально, чтобы исключить возможность подкопов. А в-третьих, под видом продолжения городской системы канализации, я собирался проделать тайный ход для себя любимого, но опять же не успел из-за вашей матери.

Бум.

— Уй, — Кассандра, ползущая первой, врезалась во что-то твёрдое.

Шлёп.

— Ой, — Лео, ползущий следом за Кассандрой врезался лицом ей в попку.

Шлёп.

— Фу, — Ночь, ползущая последней, врезалась лицом в зад Лео.

Резко стало тесно.

— Что остановились? — спросила из