* * *

— Кстати, твой ребёнок не немой, — радостно произносит за завтраком бабуля.

Я чуть не давлюсь в этот момент сосиской. Справившись с первой реакцией, поднимаю взгляд и наигранно восклицаю:

— М-м, да ладно!

— Представляешь, в самолёте, когда я предложила Верочке воду, она чётко ответила: «Да».

— Я и не переживала особо, — фыркаю в ответ. — Это ты требовала от Булочки сверхъестественного.

— Боже, ну что за дурацкая кличка, Соня! — закатывает глаза бабуля.

— Нормальная. Мне нравится.

Дочь родилась крошечной. Три килограмма с малюсеньким хвостиком. Рост сорок восемь сантиметров. В первые два месяца она мало набирала, и я переживала по этому поводу, но позже, когда грудное вскармливание полностью наладилось, Верушка превратилась в самую настоящую аппетитную булочку. Мягкую, сладкую, со складочками. Такой была моя первая ассоциация, когда я смотрела на дочь. И я не считаю это прозвище ругательным и тем более дурацким. Но у бабули, конечно же, своё мнение на этот счёт.

— И ничего я не требовала! — продолжает возмущаться бабушка. — Возраст такой, что должна лепетать и болтать, а она этого не делала. Как будто в рот воды набрала. Я волнуюсь. Ты нет?

— Всему своё время.

— Вот моя давняя подруга тоже так говорила. Потом оказалось, что у младшего сына олигофрения. Говорит, если бы раньше обратились к врачу, то вылечили бы поскорее.

— Что за чушь, ба? — качаю головой. — При таком диагнозе ребёнка нельзя полностью вылечить. Я читала об этом. Только максимально адаптировать к самообслуживанию и жизни в социуме.

Я резко встаю с места и со звоном ставлю грязную посуду в раковину. Разговоры о неполноценности Верушки меня порядком достали. Я прекрасно понимаю обеспокоенность бабушки, но это уже выходит за все рамки. Как будто я не волнуюсь! Волнуюсь ещё как. Порой накрывает от страха, что я делаю что-то не так. Недостаточно развиваю, мало провожу с ней времени. По поводу речи я перелопатила всю доступную информацию, которую нашла в сети. Пока ничего критического не происходит. И да, боже мой, конечно же, это не олигофрения.

— Лучше расскажи, как твоё самочувствие, — обращаюсь к бабуле после короткой дыхательной гимнастики, которая приводит мой взбесившийся пульс в норму.

— О, прекрасно! Отоспалась и давление показывает допустимую отметку. А значит, в больницу я не поеду.

— Нет уж, родная. Я уже вызвала тебе такси. Так что собирайся — осталось не так много времени.

Бабушка сопротивляется, но прекрасно знает, что со мной спорить бесполезно. Она мне нужна здоровой и сильной. И Вере тоже нужна. Долго-долго, минимум до ста лет.

Дочь просыпается, когда я спокойно пью чай. Слышу её громкий плач, резко подхватываюсь. Коричневые капли попадают на платье, но это ерунда.

Вчера у нас был день релакса. Мы сидели дома, никуда не выходили. Верушка была капризной, потому что смена климата и часовых поясов давала о себе знать. Уложить её спать получилось только во втором часу ночи. Читая книги, напевая песни, приплясывая и припрыгивая. Что угодно, только бы получилось. Мне все говорят, что я дико балую Булку и потакаю её прихотям. Она вырастет капризной и избалованной девчонкой. Не спорю, возможно, так и будет. В воспитании ребёнка я не выбираю какие-то правильные методики, а действую сердцем. Так как оно мне подсказывает.

Булка стоит в кроватке зарёванная. На лице вселенская скорбь. Нижнюю губку оттопырила, театрально закинула голову к потолку. Я тихо зову её по имени, и она сразу же замолкает. Глазки сияют, а губы мгновенно плывут в улыбке. Мои тоже. Всё хорошо, мама пришла.

Мы завтракаем молочной кашей и недолго занимаемся. Посылкой из Канады я отправила разнообразные развивающие игры. Верушка полностью освоила карточки с цветами, зверями и едой. Перешла к транспорту. Как только дочери начинает надоедать — я сразу же сворачиваю занятия, чтобы не нагружать и вывожу её на прогулку.

Меня поджимает время. Бабулю я записала на одинадцать к врачу, а уже в два часа у меня массаж, поэтому мы договаривались сменить друг друга.

Во дворе нашего дома стоит чудесная детская площадка. Здесь качели, горки, песочница и мягкая поверхность, чтобы при падении ребёнок не поранился. И территория закрытая, что тоже, несомненно, в плюс.

Вера играет новенькой машинкой. Катает её по полу и периодически поднимает на меня взгляд, проверяя, смотрю ли я на неё. Смотрю, любуюсь. Взгляд оторвать не могу. Прошла неделя с тех пор, как мы не виделись, но я уже вижу какие-то новые фишечки в её поведении, которых не было раньше.

Не обходится и без эксцессов. К Булке внезапно подбегает мальчишка примерно трёх лет отроду. Пытается отобрать машинку. Я теряюсь и встаю на защиту малышки за что слышу от матери мальчика, что моя дочь — жадина. По её словам, с детишками обязательно нужно делиться своими игрушками. Такие тут правила.

Я мягко и деликатно пытаюсь объяснить маме, что у Веры новая машинка, она не успела ею наиграться. Если она захочет, то без слёз даст мальчику, но пока такого желания она не испытывает, поэтому силой я отбирать не буду. На меня косо смотрят, почти что крутят пальцем у виска и отписывают в мою сторону парочку нелестных комплиментов. Я чувствую себя растерянной, настроение портится.