обтекаемые формы, французский дизайн. Но я тут не для того, чтобы восхищаться конструкторской мыслью: пора заниматься делом. Стараюсь работать быстро. Прохожу всего «Бобра» от пасти до хвоста и здесь, в хвосте, обнаруживаю искомое. Останавливаюсь и прислушиваюсь к себе. Чувствую, как кожу ласкает легкий ветерок: хвост «Бобра» как-то связан с внешним пространством. Ложусь на бетонный пол и направляю луч фонарика туда, откуда, как мне кажется, идет поток воздуха. Я вижу еще более тесный, прямо скажем, крохотный лаз, который буквально через несколько метров резко поворачивает влево. Поворот настолько крутой, что сразу становится ясно — мне туда не пролезть. Я слишком рослый и недостаточно гибкий. Но ведь есть кто-то, кто…

Встаю и возвращаюсь в пасть «Бобра». Перед отверстием, через которое я сюда забрался, внимательно смотрю под ноги и ступаю осторожно. Через узкую щель вижу, что Эса ковыряется в корнях переднего зуба.

— Оранжевый уровень тревоги, — говорит он, не оглядываясь, словно чувствуя, что я уже вернулся. — Еще одна бригада механиков-ремонтников в северо-восточном секторе. Не исключено, что это контрразведывательная группа, просто замаскированная, как и мы. Возможно, нам придется ответить на кое-какие вопросы. Я-то стреляный воробей, умею вести себя на допросе, но волнуюсь за вас.

Приятно, что Эса обо мне переживает, но некоторые детали вызывают сомнение. Протиснувшись обратно в пасть «Бобра», я пытаюсь вставить на место съемную пластину.

— По-прежнему северо-восток, — докладывает Эса. — Двое мужчин, подтверждаю.

Нахожу нужный паз вверху, а затем, к своему облегчению, и внизу. Наконец пластина встает на место.

Вслед за благоухающим Эсой я иду в вестибюль, а затем и на улицу. Мой организм совершенно отравлен выделяемым Эсой биогазом, мои фальшивые усы готовы вспыхнуть в его парах ярким пламенем, а парик, судя по ощущениям, уже полыхает, однако я чрезвычайно благодарен Эсе.

Он снова помог мне, и, надеюсь, это приведет меня к успеху.

3

— Никак не могу решить, — говорит Лаура Х­еланто.

Я смотрю на нее через стол и словно впервые за весь вечер ее замечаю. На улице темно, мягкий свет от абажура многократно отражается в окнах. Запах жареной салаки по-прежнему наполняет кухню, хоть мы и съели все до последнего хвостика. Осталось только чуточку картофельного пюре. Лаура зачесала волосы наверх и заколола их как-то по-новому. В первый момент кажется, что у нее на голове что-то вроде ирокеза. Но изумляет не только прическа. Впервые за все время нашего знакомства я не имею ни малейшего понятия, о чем Лаура только что рассказывала. То есть я понимал, что она о чем-то говорит, но содержание ее монолога прошло мимо меня.

— А ты что об этом думаешь? — спрашивает Лаура Хеланто и подпирает голову руками, поставив локти на стол.

По ее тону и выражению лица я понимаю, что рассказывала она о чем-то важном. От этого не легче. Я должен проявить интерес, показать, что мне не все равно. И мне действительно не все равно, просто... я не знаю, о чем мы говорим.

— Есть еще и третий вариант, — говорит Лаура Хеланто. — С него я и начала.

— Именно, — отвечаю я, ступив тем самым на путь, с которого нет возврата. Вдобавок я теряю всякую возможность как-то разузнать, о чем, собственно, идет речь.

— Очевидно, он самый сложный из всех, — продолжает Лаура, — но в случае успеха может получиться что-то совершенно новое.

— Ты как никто умеешь справляться с трудностями, — говорю я совершенно искренне. — Меня это с самого начала в тебе восхищало.

— То есть третий вариант?

Лаура смотрит мне в глаза, не отводя взгляда и не моргая.

— Разумеется, я не могу сказать…

— Я не жду, что ты будешь решать за меня, речь не об этом, мне не нужны рекомендации и советы. Просто я хочу услышать, что ты думаешь.

Что я думаю? Я думаю об огромном «Бобре». Об убийстве, в котором меня подозревают. И о том, что здесь и сейчас, за кухонным столом, мне надо срочно что-то сочинить.

— На данный момент, — отвечаю я, стараясь казаться как можно более убедительным, — третий вариант представляется мне наиболее очевидным.

— Хенри, — тяжело вздыхает Лаура, — я ничего не говорила ни о каком третьем варианте.

Я сижу молча, пюре кажется более желтым, чем было минуту назад.

— Ты вообще меня не слушаешь.

— Прости, — говорю я. — Не могла бы ты повторить все с самого начала…

— С самого начала?

Что-то в облике Лауры подсказывает мне, что я снова выбрал неверный путь. Прежде, чем я успеваю исправить свою ошибку и объяснить, к какому именно месту в рассказе Лауре следует вернуться, чтобы я наверняка все хорошо понял, она придвигается через стол еще ближе ко мне, ее голова уже под абажуром.

— Я рассказывала о своем новом проекте. Весьма вероятно, что мое предложение утвердят. Окончательное решение будет принято на следующей неделе, но мне уже задали некоторые уточняющие вопросы, из которых я делаю вывод, что работа достанется мне.

— Отличная новость, — говорю я.

— Да, по-моему, тоже. Но мне не нравится повторять одно и то же по несколько раз.

Я молчу.

— О чем ты так увлеченно думаешь, — спрашивает Лаура, — что даже меня не слушаешь?

Я не знаю, что ответить. Лгать Лауре Хеланто я ни в коем случае не хочу.

— Я думаю о парке.

— О чем же именно?

— О финансовых делах.

— О финансовых делах?

— И об оборудовании, — киваю я как можно энергичнее, поскольку кивок относится ко всему перечисленному.

Какое-то время Лаура молчит.

— Печально, — говорит она наконец. — Я думала, там все в порядке.

— Во многих отношениях так и есть, — подтверждаю я.

— Это хорошо.

Пауза. Кажется, Лаура о чем-то напряженно думает.

— Я заметила, что уже какое-то время вообще не вспоминала о парке, — говорит Лаура. — Он ушел куда-то в прошлое, хоть я и проработала там несколько лет. И давно не разговаривала ни с кем из сотрудников, даже с Йоханной. Хотя это нормально, мы и раньше часто подолгу не общались.

Надеюсь, что я ничем не выдал своего облегчения. Достаточно одной фразы, брошенной Йоханной: «Ни одного клиента за всю неделю» — и клубок начнет разматываться.

— Хенри, я знаю, как парк важен для тебя. И как ты въедлив во всем. Но ведь это может вызвать у тебя стресс. Ты думал об этом?

— Нет.

— Вот! — восклицает Лаура. — А знаешь, каким удивительным образом можно