Часть меня ожидает, что он обратит их в пыль, не дав им ни шанса, не дав им выбора. Но вместо этого он дожидается, чтобы они подошли ближе, чтобы ведьмы и ведьмаки посмотрели нам в глаза, запуская в нас заклятия, и только тогда проникает в их души. А затем, когда они уже так близко, что я почти что чувствую их дыхание на моем лице, он сжимает кулак. И уничтожает их всех. За Колдер.

Он падает на одно колено, судорожно дыша, на его лбу выступает пот.

– Не надо, – шепчу я. – Ты не должен этого делать.

Но я знаю – то, что я говорю, неважно. Это эндшпиль, и мы проигрываем. Нам остается только одно.

Вопрос стоит так: либо наши жизни, либо душа Хадсона, и он уже сделал свой выбор.

Глава 162. Потерять все, кроме своих мыслей

Я оглядываюсь по сторонам и не могу не думать, что мы в жопе. Но мы слишком упрямы, чтобы признать, что падаем от усталости.

О, мы можем продолжать сражаться еще какое-то время. Но тогда случится одна из двух вещей – либо мы погибнем один за другим, либо Хадсон убьет всех на этом лугу и, сделав это, навсегда потеряет свою душу.

Ни один из этих исходов для меня не приемлем.

Это мои друзья, моя семья. Те, кто пошел за мной в бой. Я должна их защитить и потому не могу быть слабой. Я должна спасти их жизни и потому не могу быть слишком упрямой.

На нас накатывается еще одна волна человековолков, и я готовлюсь к их атаке – или к тому, что Хадсон обратит их в пыль. Что бы ни произошло, я не могу этого остановить – ведь сейчас я стою в кругу спина к спине с моими друзьями, и мы все ожидаем, что будет дальше.

Мы стоим так близко от купола силового поля, в котором находится Сайрус – всего в пятидесяти или семидесяти пяти футах от него, – и часть меня хочет просто взять и напасть на него. Хочет сказать: «Ну и черт с ним», и просто взять этот купол штурмом и заставить Сайруса заплатить за все, что он сделал.

Это неплохая фантазия, но и только. Потому что, даже если я преодолею эти семьдесят пять футов, это все равно ничего не изменит.

Поскольку Реми сейчас выжат как лимон, у нас нет шансов пробиться сквозь купол Сайруса. А если мы не проникнем внутрь этого купола, то нам его не остановить. Мы просто будем убивать – или погибнем сами, – и это будет продолжаться бесконечно.

Мы действительно в полной жопе.

На нас накатывается следующая волна ведьм и ведьмаков, запуская в нас заклятия. Хадсон, не раздумывая, обращает их в пыль, но на этот раз я вижу, как он дрожит и падает на колени, вижу, как то, что он совершил, давит на него. Он подавлен, и думаю, сломлен.

Именно эта мысль заставляет меня принять решение – и я опускаю руки, оставляю мою позицию и иду прямиком к Сайрусу. Так или иначе, это надо остановить.

Так или иначе, я это остановлю.

– Грейс! – зовет меня Хадсон, и в его голосе звучат смятение и тревога. Но я не могу повернуть назад, не могу успокоить его. Если я это сделаю, Сайрус что-то заподозрит, а мне это сейчас ни к чему.

Поэтому я продолжаю быстро идти и за несколько секунд преодолеваю расстояние до круга каменных столбов. Я вижу, что небо светлеет, что кровавая суперлуна становится все больше.

Это похоже на предчувствие, но я не обращаю внимания на мурашки, бегающие у меня по спине.

Огромный луг по обе стороны от меня заполнен тысячами сверхъестественных существ, а передо мной возвышается большой купол.

Приближаясь к алтарю, который Сайрус поставил в середине своей маленькой каменной фантазии, я вспоминаю, как Лия в подземелье Кэтмира привязала меня к алтарю и попыталась принести в жертву, чтобы вернуть к жизни свою потерянную любовь, Хадсона. Я знаю, у Сайруса нет планов вызывать заклинанием Хадсона, но я боюсь, что он может решить, что принести меня в жертву – отличный вариант.

Но этого не произойдет. Мы это уже проходили, и мне не нужен повтор.

Я нахожусь на границе купола, и все больше людей на поле боя начинают понимать, что происходит что-то важное. Я стараюсь не обращать внимания на их взгляды, на то, что они пялятся на меня, но чем ближе я подхожу к каменному сооружению, тем больше становится этих взглядов. И вот – передо мной Сайрус.

– Надо же, смотрите, кто к нам пришел, – говорит он, и его голос зловеще разносится по всему лугу и наполняет кроваво-красное небо. – Грейс Фостер. Ты явилась сюда, чтобы помочь мне отпраздновать это важное событие в моей жизни?

– Я пришла, чтобы сдаться. – Эти слова едва не застревают у меня в горле, но я должна их сказать. Это в самом деле наилучший выбор.

– Нет! – кричит Хадсон, и мне следовало догадаться, что его вампирский слух уловит то, что я скажу, даже на таком расстоянии. – Грейс, не делай этого, не надо!

Но я даже не смотрю на него, не смотрю ни на кого из моих друзей. Я не могу на них смотреть, если хочу оставаться сильной.

Я должна оставаться сильной.

– Извини, Грейс, – насмешливо говорит Сайрус, и его голос опять разносится по всему лугу. – Ты не могла бы это повторить? По-моему, ты сказала, что ты сдаешься.

У меня есть последняя отчаянная идея, которая, если нам повезет, может сработать. Это не подарит нам победу, за которую мы столько сражались, но это может спасти жизни моих друзей. Для этого нужно только одно – чтобы Сайрус оставался тем, кто он есть, лживым, скользким эгоистом. Ну, и еще чтобы я смогла убедительно соврать – именно поэтому я делаю так, чтобы мой голос немного дрожал.

– Да, сказала. Но прежде, чем сдаться, я хочу заключить сделку. – Я смотрю ему прямо в глаза, показывая свою покорность.

– Сделку? – Он поднимает бровь. – Неужели ты в самом деле думаешь, будто ты в том положении, чтобы заключать сделки? У твоих друзей почти не осталось воли к сопротивлению, а у тебя ее, похоже, нет вовсе. Так зачем мне заключать с тобой сделку, если очень скоро ты либо погибнешь, либо опять станешь моей пленницей?