хорошо! Туго, мокро, узко, как всегда, Боже. Он стонет, ускоряется и наслаждается, видя, как ведьма вскидывает бёдра, насаживаясь до основания и до боли стискивает в кулачках простыни. Ей великолепно. Трение по стеночкам внутри, чувство наполненности, чувство, будто её растягивают до максимума, вызывают сумасшедший восторг и искры перед глазами. Острые женские коготочки не щадят широкую спину, царапают до крови, и они сгорают, испепеляют друг друга.

— Прошу, не жалей меня, — ведьма чувствует, что это не максимум, и готова выть от желания большего. Перевозбуждение в ней достигает пика, и его сдержанность ни к чему. Ей нравится эйфорическая боль.

— Делия, замолчи, я же тебя растерзаю, — он потный, шокированный от ощущений полной отдачи, и он даже боится её напора. Её хрупкость внутри не позволяет разойтись на полную. Чтобы задобрить и помочь мужчина придушивает, зная, что она та ещё извращенка, и видит наиприятнейшую картину в виде закатанных глаз. Им уже не жарко, им горячо. Её губы, запах секса вокруг, общие стоны — всё это одна больная мечта.

— Пожалуйста. Просто покажи мне, что я твоя. Заставь меня не сомневаться, — она знает, что это спусковой крючок.

— Агрх, Корделия! Иди сюда!

Брюнет с пошлым звуком выходит, ужасно расстраивая её, хватает за руку, тянет на себя, а потом швыряет на живот. Демон наваливается всем телом, теперь уже двигаясь предельно жёстко и быстро, под идеальным углом, наматывая волосы на кулак, и не спрашивая разрешения, кусает по-настоящему. От её крови глаза ярко вспыхивают оранжевым, а руки не слушаются, звонко шлёпая малышку, что почти визжит, выгибается и подставляется, как кошка. Сейчас ей нужно по-животному, чёртова мазохистка. Он явно её испортил.

Она кончает, сжимая его член так, что в глазах темнеет, кричит его имя, и опадает, принимая его вес на себя. Он изливается внутрь и скатывается вниз, обмякая рядом, улавливая сквозь пелену острого удовольствия утихающие стоны, краем глаза видя, что она трясётся, даже не пытаясь успокоиться. Чёрт, это очень опасно. Он и без таких рисков может довести ведьму до таких оргазмов. Однако нельзя отрицать, что ему нравится видеть собственные укусы на изнеженной спине.

— Ты в порядке, — красноглазый поворачивает голову, мягко касаясь запястья девушки, видя отголоски оргазма.

— В полном, — она заползает на раскалённую, быстро вздымающуюся грудь, — это самое лучшее, что у нас было. Что в принципе было, — пытается отдышаться.

— Ты же понимаешь, что не отвертишься после такого? — он ласково, со всей доступной нежностью, целует мягкую макушку и трепетно прижимает поближе. Ласково до одури.

— Даже не попытаюсь.

Дальше ведьма не может говорить, только расслабленно мычать. Отлежавшись, та ковыляет в душ, потом он, а когда ложится, просит «кофе с пироженкой». «Конечно, моя Королева», — демон вальяжно кланяется и, окрылённый, летит на кухню. Видимо, небеса, за то, что когда-то он не разгромил их ангелов и не превратил их в пыль, возвращают должок в виде самой любимой малышки.

Счастливый конец

Мы стали интересным опытом друг другу. Останемся воспоминанием. Ну что ж, не стали мы гулять по кругу, не выбрали страдания. Зато теперь взгляни: я счастлива, ты тоже. Хочу сказать спасибо за прожитые дни. Наш опыт нам во всём поможет.

Астарот отходил от восхитительного оргазма, лёжа на скомканных простынях и глядя в потолок блестящими глазами, растворяясь в её довольных вздохах и приятном пудровом аромате. Делия упала рядом, кончив на нём и, не стесняясь своей наготы, распласталась поудобнее на высокой постели. Хорошо. Прекрасно.

— Если бы ты только знала, какие сильные эмоции я испытываю, когда ты рядом, — тихо, расслабленно, с нотками всеобъемлющего счастья в голосе, прохрипел демон, поворачиваясь на бок, подпирая голову рукой, и убрал с её удовлетворённого личика намокшие у лба пряди. Её пышная шевелюра стала ещё объёмнее от частого появления на свежем воздухе и солнце, а кожа стала будто персиком, мягкая, деликатная, нежная, приятная, когда к ней прикасаешься, тёплая, как и сама Делия.

— Какие же? — ведьма мирно улыбнулась, обращая взор на него, копируя позу.

— Положительные, — просто ответил мужчина и сполз вниз, утыкаясь головой в аккуратную грудь, играючи прикусив сосок. Она хихикнула и закинула на него ногу. Руки начали водить по мускулистой широкой спине ноготками, заставив его удовлетворённо замычать.

— Так уж и положительные? — Корделия весело посмотрела вниз, на его макушку, и он поднял свои оранжевые глаза на малышку, давая понять, что абсолютно счастлив.

— Исключительно, — прошептал любовник и потянулся за благодарным поцелуем. Девушка подарила ему трепетный чмок в губы. Потом она слегка надавила на его плечо, опрокинув на спину и забралась сверху, ложась на разгорячённое тело, утыкаясь в его шею носом. — Я очень тебя люблю, Корделия.

Он всегда говорил это так серьёзно, с таким придыханием и трепетом, что у неё всё внутри переворачивалось и сжималось, и появлялось желание взлететь.

— Я тебя тоже, — её дыхание щекочет мочку ушка, а сама она улыбается ещё больше. Ей нравится чувствовать, как под ней напрягается, а потом полностью обмякает всё его тело и как он после этого обеими руками крепко обнимает её, бессильно прижимаясь носом к волосам, и глубоко-глубоко втягивает воздух. Дышит ей. И это всё, что ей нужно, чтобы окончательно раствориться в нём.

Тела остывают, и на обнажённом женском выступают табуном мурашки, и ведьма подкладывает свои руки ему под шею, обнимая сильнее, чтобы быть ближе и согреться.

Брюнет молча тянется одной рукой к скомкавшемуся рядом с ногами толстому одеялу и хватает за краешек, а потом тянет вверх и укрывает их, проследив, чтобы спинка Делии и её ножки, лежащие между его, были в тепле, полностью спрятаны. Блондинка что-то невнятно мурлычет и вытягивает руки вниз вдоль туловища, переплетая их пальцы.

— Я давно хотел тебе сказать, — Астарот дотягивается губами до виска, целует, а Делия спускается ниже, устраивая голову между его ключицами, чтобы лучше слышать и иметь возможность взглянуть в глаза, но слезать вниз она не собиралась совсем. — Я очень много думал о нас и о том, как всё начиналось, — мужчина вытащил из её пальцев руку с одной стороны и запустил в волосы, накручивая кудри на палец и поворачивая голову в сторону. Делия заинтересовано выгнула бровь. — И знаешь, малыш, я сам не понимаю, почему был таким скотом первое время. Это меня нисколечки не оправдывает, и я ужасно виноват перед тобой. Наверное, твои неприступность и сила воли задели моё эго, я растерялся, и забыл, что хотел быть с тобой нежным и спокойным. Злость заполонила мне глаза,