Когда наступил тридцать девятый день, царь со своею третьею женою, именем Евдоксиею, стал праздновать языческий праздник, называемый врумалиями775; ибо нечестивый еретик, при многих своих богоненавистных злодеяниях, не оставлял и языческих празднований. Во время сего праздника некоторые из зловерных еретиков обвинили пред царем блаженного Стефана в том, что он превратил темницу в монастырь и прельщает своими речами многих приходящих к нему, увлекая их в идолопоклонство (так они называли иконопочитание). Царь, разгневавшись, тотчас же послал спекулятора, чтобы тот вывел Стефана за город и казнил бы его мечом. Но когда Стефан был веден связанным на усечение, царь стал жалеть, что осудил блаженного на такую быструю казнь.

— Что может быть вожделеннее для Стефана, как не окончить поскорее жизнь свою посредством усечения мечом? — говорил он и, желая умертвить преподобного более лютою смертью, повелел снова возвратить в темницу. Сам же устроил у себя в этот день большой пир для своих вельмож и единомышленников, и они ликовали и веселились, при игре на музыкальных инструментах и при громком звуке труб. Среди пира царь вспомнил о блаженном Стефане и сказал двум находившимся при нем юношам, которые были красивы лицом, отличались храбростью, и были ему единоутробными братьями.

— Идите в народную темницу, и скажите Стефану с Авксентиевой горы следующее. Так говорит царь: видишь ли, какую имеет он заботу о тебе? Вот он возвратил тебя от самых врат смертных и даровал тебе жизнь. Итак, доколе же ты не будешь повиноваться царской воле? Скажите ему всё это. Я знаю, что он не покорится мне, но еще больше начнет хулить меня, — и вы тогда схватите его и бейте как можно сильнее, пока не убьете до смерти.

Выслушав приказ царя, юноши те пошли в темницу; но увидев лицо Стефана, подобное Ангельскому зраку, пришли в смущение пред его святостью и, пав к ногам блаженного, просили у него благословения и молитвы. Потом, возвратившись к царю, сказали ему:

— Мы нашли чернеца того непокорным и за это били его без милости и оставили еле живым; не думаем, чтобы он мог дожить до утра, — так сильно мы били его.

Услышав это, царь утешился и весело продолжал пировать с своими единомышленниками.

Между тем, преподобный Стефан всю ночь простоял на молитве, готовясь к смерти. Когда же взошла утренняя звезда, он созвал всех преподобных отцов, заключенных вместе с ним, и обратился к ним с такою речью:

— Последнее пожелание мира и последнее целование даю я вам, отцы и братия: вот уже приблизился час моей кончины, и меня ожидает мученический венец. Вы же до конца пребывайте в православии и будьте тверды.

Услышав такие слова, преподобные отцы горько плакали, омывая лица свои теплыми слезами. Святый же Стефан стал совлекать с себя одежды. Тогда другие преподобные отцы сказали ему:

— Лучше будет, отче, если ты встретишь смерть в святом иноческом одеянии своем.

Но боговдохновенный Стефан ответствовал:

— Борцу подобает выйти на борьбу нагим. К тому же что хорошего в том, если иноческий чин будет попран ногами людей беззаконных.

Сказав это, блаженный совлек с себя все одежды и, прикрывшись одною только кожаною мантиею, сел, вместе со святыми отцами, в ожидании своего смертного часа.

В ту же ночь, когда царь после пира почивал на одре своем, бес, находившийся всегда при нем, возвестил ему, что посланные его не причинили Стефану никакого зла, но только поклонились ему и взяли у него благословение. Тогда царь, встав от сна, вышел из внутренних покоев дворца своего и, наподобие рыкающего льва, начал восклицать:

— О беда, о великое уничижение, нет у меня помощника, нет верного слуги. Все меня ставят ни во что, и я не знаю, что мне делать с людьми, недостойными и воспоминания о них (так он называл обыкновенно иноков).

Услыхав вопли царя, все бывшие в царском дворце смутились, стали волноваться и поспешно подбегали к нему. Взглянув на подбегающих, царь сказал:

— Куда идете и кого ищете?

Они же со смирением сказали:

— Мы пришли к тебе, благому господину и царю нашему.

Тогда царь громким голосом возгласил:

— Я не господин и не царь ваш. Вы имеете у себя иного царя, иного господина, к ногам которого припадаете, молитв и благословения которого просите. И нет никого, кто бы слушал меня и верно служил бы мне, чтобы я мог истребить врага моего и чтобы утешился дух мой.

Окружавшие Копронима стали расспрашивать, кто сей враг его, которого почитают больше самого царя. Тогда Копроним ответствовал:

— Не я царь, а Стефан с Авксентиевой горы.

Едва он произнес такие слова, тотчас же все с сильным криком быстро устремились в народную темницу и, обращаясь к страже, восклицали:

— Дайте нам Стефана Авксентианина.

Но преподобный Стефан сам вышел к ним из темницы с лицом веселым, с душою радостною.

— Я — тот, кого вы ищете, — говорил он прибежавшим. Тогда они схватили святого, как волки овцу, повергли его на землю и, разбив все оковы на нем, немилосердно повлекли его на площадь, попирая ногами и ударяя палками. Когда блаженный был извлечен за ворота темницы и был против церкви святого великомученика Феодора, то опершись руками о землю, поднял, насколько мог, свою голову, и сотворил последнее поклонение святому мученику пред его церковью, исполнив, таким образом, среди лютых мук, благочестивое дело. Видя это, один из кровопийц, влекущих святого, именем Филомматий, схватил большой кусок дерева и, сильно ударив им по голове святого, разбил ее. И тотчас же преподобный предал дух свой в руки Божии. А на его убийцу на том же месте внезапно напал бес, так что нечестивец, возопив страшным голосом, пал на землю и ужасно кричал, извиваясь всем телом и скрежеща зубами, причем из уст его текла пена. И он, окаянный, до тех пор был мучим бесом, доколе среди тяжких мучений не изверг душу свою.

Несмотря на это, сборище разъяренных кровопийц, влекших Стефана, не прекратило издевательства над его телом, и являло над мертвым свою зверскую лютость, влача тело преподобного по улицам и побивая его камнями. Отдельные члены преподобного по пути отрывались от святого тела и оставались лежать на улицах: так было с перстами преподобного, с руками его, а также и со внутренностями. Между прочим, один из беззаконников, поднял обеими руками огромный камень и ударил им в чрево преподобного, и тотчас чрево его распалось и внутренности его вывалились; так что улицы города обагрились кровью святого, которая лилась, как