Когда отец, торопливо дойдя до калитки, степенно вошел во двор, я как раз заканчивал обниматься со всеми. Отец тут же задал вопрос, его и раньше задавали, но я просил дождаться отца, а тут ответил:

– Хорошо съездили. Отлично. Таня поступила во Второй Московский государственный медицинский институт. Я ее в Москву отвез, она сдала все экзамены и теперь в общежитии устраивается. На врача будет учиться. У нее три года впереди, чтобы определиться, кем по специальности она будет. Учеба через два месяца начнется. Это еще не все, в общежитии есть телефон, если хотите поговорить, позвоните, ее, если она на месте, позовут, и поговорите. Телефон в райцентре есть, на почте. Номер я записал. Потом можно будет договориться на определенное время для звонков, чтобы она ждала. Это еще не все, я ее рядом с местом учебы на работу устроил, санитаркой в больницу, будет постигать медицину с низов, да и приработок хоть какой-то.

Пока все переваривали все, что я только что сказал, развязал тесемки мешка и стал доставать подарки. Это немного отвлекло родителей. Дед с бабушкой ладно, они нормально все восприняли, тем более Москва есть Москва, однако, к моему удивлению, и отец нормально все принял, удивленно почесал затылок и махнул рукой, мол, врач так врач, тоже профессия хорошая. С воров я снял трое наручных часов, вот те, что поновее, и задарил ему, подарок, мол, из Москвы. Конфеты для мелких немного помялись, но те все равно встретили их с радостью. Но им еще не все, картинки-раскраски купил и краски с кистями. Пусть рисуют. Марине, своей сестричке-близнецу, что так же прибежала на двор, подарил нарядное платье, Таня выбирала, если не подойдет, все претензии к ней. Но подошло отлично. Деду курительную трубку, а то он все мундштуком пользовался, а также зажигалку, матери два новых платья, они с Таней одинаковые фигуры имели, как и размеры ног, так что и обувь была. Бабушке нарядный платок, головной. Маме вернул все, что Таня у нее занимала. Отцу пачку денег, даже больше, чем он давал на поездку. Тот и так понял по количеству подарков, что дело нечисто, поэтому терпеливо ждал, когда можно задать свой вопрос:

– Откуда?

Ему я рассказал ту же историю, что и Тане, с найденным в лесу трупом, сразу же повинившись, мол, если бы все отдал, Таню на врача бы не увез учиться, а так и ее хорошо устроил, и им хватит, даже для стройматериалов на дом. А они были нужны, как я только что от мамы слышал. Стекла покупались только за наличку, а у родителей ее уже не осталось, так что мое возвращение пришлось как нельзя вовремя.

– Ты все давно планировал, – горестно покачал отец головой и, сжав мне плечо отошел в сторону, закурив.

– А ты бы разрешил? – честно и прямо спросил я.

Молча посмотрев на меня, тот сел на завалинку покосившейся избы, задумался и отрицательно покачал головой.

– Чего и стоило ожидать. Ты не обижайся, позже поймешь, что я все сделал правильно. По-другому я поступить просто не мог.

Отец не стал спрашивать почему, а продолжал задумчиво курить, глядя себе под ноги, ну а я стал общаться с семьей, все же больше двух недель не виделись.

* * *

Отряхнув ноги от воды, сидя на стволе дерева, что склонялось прямо над родником, я стал вытирать их полотенцем. Посидев так, поглядывая вокруг, глухая чащоба жила своей жизнью, и, перебравшись по стволу к берегу, намотал по очереди портянки и надел сапоги. После чего, подхватив винтовку и забрав добычу на сегодня, задумался на миг и энергичным шагом двинул обратно в деревню. Полдень, информация уже должна была распространиться. Сегодня двадцать второе июня тысяча девятьсот сорок первого года. Несмотря на то, что я отправил письма, скажем так, компетентному лицу, не думаю, что сроки изменятся. Если вообще моим сообщениям поверили. А как можно проверить? Я хорошо помнил только то, когда начнется война. Ну и дальше. Для проверки этого хватит, но были ли приняты контрмеры? Вот это и волнует. Насчет Берии, с кем его расстреляли, да когда и кто, так это случайность, попалась заметка, прочитал, и зацепилась в памяти. Сколько голову ломал, выцеживая из памяти фамилии тех, кого расстреляют с Берией. Все для достоверности.

Сегодня добыча молодой кабанчик, я его уже разделал, насадил мясо на крепкую срубленную ветку и так, на манер коромысла нес все к дому. Двенадцать кило, не шутка. Плечи менять приходилось часто, палка впивалась, больно. А до дома еще километра четыре.

Энергично, но тяжело шагая, обходя труднопроходимые места, я тут уже не раз ходил, места знаю, так что мысленно уже прикинул, как и где идти, чтобы максимально сократить путь. Так вот, шагая, я обдумывал свои дальнейшие шаги. Ту нашу вольность с Москвой родители приняли, отец несколько тяжело, но тоже. Именно тогда он и признал, что теперь считает меня взрослым, ну и ответственным за свои слова и поступки. Дальнейшая моя жизнь протекала так же, как и до поездки, выполнял задания в лесу, на повозке, бывало, развозил соль для лосей к кормушкам. В общем, замещал его как мог, ну и про добычу не забывал, с нее кормилась вся деревня, тут особо жадными мы не были. Отловили несколько браконьеров, тоже неплохо.

За месяц отец с приятелями и друзьями закончил дом, мы уже переехали, мелкие недоделки он заканчивал так, походя. Даже мебель частично закупили, а частично сами сделали. На повозке я возил маму и бабушку с сестричками в райцентр. Четыре раза они уже с Таней по телефону общались, все хорошо проходило, она изучала Москву в свободное время, а по сменам работала санитаркой. Закупала все для учебы, в общем, готовилась. В остальном все, как и прежде, разве что радостное событие неделю назад было, новоселье. Но о нем я уже говорил. Один раз я посетил свой схрон в дупле, как и обещал сам себе, тщательно почистил все оружие. Сам схрон был цел. В отличие от семьи, для меня этот месяц прошел скорее в ожидании и подготовке, я прекрасно знал, что начнется вскоре. Также я знал, уверен в том, что отец мое решение с переездом не поддержит, он слишком много сил вложил в строительство дома. Да