его лица, ища в нем малейшие признаки того, что он лжёт. Сюдзо отводит взгляд, и она сжимает кулаки. Как он может быть уверен в том, что связи нет? Она замечает, что мышцы его челюсти подергиваются, как будто он хочет сказать больше, но что-то его сдерживает. Они молчат, дожидаясь пока мимо пройдут мужчины, пошатываясь под тяжестью оглушённой кефали.

– Есть ли еще что-нибудь, что вы можете мне рассказать? – спрашивает она. – Что-нибудь о той ночи, когда он пропал?

Он прикусывает губу. Мышцы его шеи напрягаются.

– Сюдзо, мне нужна любая информация. Все что угодно.

– Вы сочтете меня глупым. – Он нехотя качает головой.

– Не сочту, уверяю вас.

Он опускает плечи, смотрит на неё сквозь стекла очков.

– Я уверен, что вы знаете о суевериях, которые бытуют у нас, ныряльщиков и моряков, у всех, кто выходит в море.

Она кивает, вспоминая виденные ею амулеты, которые носят на шее члены команды: скрученный клочок волос, кусочек рисовой бумаги, маленькая русалка, которую в ящике стола спрятал для неё отец.

– Многие из команды верят в морских призраков, демонов, видения. Некоторые перед отплытием целуют палубу или вырезают на мачтах обереги.

– Да, так и есть…

– В ночь, когда пропал ваш отец, я видел нечто, что объяснить не могу.

Она судорожно сглатывает. Сюдзо украдкой бросает взгляд вдоль берега.

– Было около полуночи, я спал в каюте. Весь день стоял мёртвый штиль, неподходящий для поиска раковин. Но ночью поднялся сильный вечер, он меня и разбудил. – В небе над ними пронзительно кричит птица, но Элиза сосредоточена только на его рассказе. – Я встал, поднялся по трапу и немного, всего на дюйм, приоткрыл люк. Я увидел два огонька на воде. Они выглядели… как светящиеся глаза демона. И не похожи ни на один люггер, которые я видел раньше. – При этом воспоминании его передёргивает. – Я остолбенел. Не знал, что делать. Подумал, что это приближается, чтобы захватить наш люггер. Что-то плохое. Я закрыл поскорее люк и потёр свой защитный амулет. Чтобы защитить нас всех. – Он выдергивает амулет из-за воротничка и показывает ей. – Я зажмурился и просто надеялся. Когда снова приподнял люк и посмотрел, огней уже не было.

Дневник Чарльза Дж. Г. Брайтвелла, торговца жемчугом. Цена жемчуга

После нескольких лет в Баннине я понял, что торговля краденым жемчугом – процветающая отрасль. Теневые покупатели обходят бильярдные и забегаловки, скупая ворованный жемчуг у «барыг» – так называют тех, кто крадет драгоценные камни. Иногда их прибыль достигает 1000 процентов. Это просто неслыханно. Ничего удивительного, что бытует мнение, будто те, кто легально занимается жемчугом, большого состояния не сколачивают.

На днях Виллем рассказал мне о человеке, которого убили в нескольких ярдах от «Кингфиш» за украденный трофей. Как я слышал, это был огромный камень, грамм 40–50, без пороков. Завораживающий голубой цвет с вкраплениями розового. Несомненно, привлекательный, чтобы выручить несколько тысяч, продав его русским. Чтобы совершить сделку, тот человек договорился встретиться на берегу с парой скупщиков. Но их сделка не интересовала. Человеку было нанесено множество ударов пращой, и следующим утром его тело с проломленным черепом обнаружили бьющимся о сваи причала.

Однако не только у людей все липнет к рукам. Помню один случай, который произошёл несколько лет назад. От неимоверной жары город впал в оцепенение. Тогда у моего коллеги, торговца жемчугом, пропали банкноты в 1000 фунтов стерлингов, которые хранились в «Кингфиш». Опросили весь город, обыскали лагеря и коттеджи, но все безрезультатно (как это часто бывает). Однажды рано утром Конфуция – птицу Гранта – заметили на крыше с банкнотами в когтях. Никакие уговоры не помогли убедить животное с ними расстаться. Так и получилось, что 1000 фунтов стерлингов видели в последний раз в когтях чертова какаду! Полагаю, тот случай в городе был первым и единственным, когда полиции пришлось допрашивать какаду.

Если отставить в сторону пернатых воришек, нелегальная торговля идёт полным ходом, но личности тех, кто занимается краденым, остаются тайной за семью печатями. По правде говоря – мне не хотелось излагать эту мысль на бумаге – я иногда опасаюсь, что Томас может связаться с такого рода людьми. На днях я видел, как он разговаривает с брадобреем Лилиуайтом. Покажите мне хоть одного человека, который не знал бы о грязных делишках Лили – если бы мог, он не задумываясь выдернул бы все ногти из ваших пальцев и выгодно продал их. Томас меня уверяет, что не занимается нелегальной торговлей, но считает разумным быть в курсе того, что происходит в городе. В какой-то степени я это понимаю. Он говорит, что в любом случае это полезно для нашего дела. Обмануть его не сможет никто. Вот в это я точно могу поверить. Мальчик всегда был гордым. Но в последнее время от меня не укрылись его частые перешёптывания с людьми с сомнительной репутацией. Он много времени проводит в лагерях Хардкасла. Часто рядом с ним юнга со странным взглядом. Уинтерс, кажется. Бедняга ходит за Томасом по пятам, как влюблённый щенок. Не впервые мой сын, чтобы добиться желаемого, играет на чьих-то привязанностях. Он прекрасно осознает, какую власть имеет над людьми. Мне он сказал, что они всего лишь двое молодых людей, обменивающихся историями о жизни на люггере, и не более того. Сравнивают количество выловленных раковин и все такое. А парню всего пятнадцать, ещё молоко на губах не обсохло. Но я беспокоюсь, что здесь может быть торговля чем-то похуже.

P.S.: Небольшая заметка о тараканах. Раз уж речь зашла о неприятных моментах, считаю необходимым высказаться о тараканах. Знаю, что должен восхищаться ими, как и другими образцами, которые изучаю, но откровенно говоря, я их ненавижу. О, как я их ненавижу, как ненавижу! Выходя в море, кроме того, что мы с моими людьми задыхаемся от жары и слепнем от солнечных отблесков на воде, нам приходится сражаться ещё и с тараканами, день и ночь донимающими нас. Мелкие твари (где-то полдюйма длиной) кишат вокруг во время приема пищи, даже лезут в миски с едой, а те, что покрупнее (я измерял линейкой – два дюйма) в ночной тиши неуклюже летают по каютам. Они кусают во все открытые части тела – ногти на ногах, раны, даже вырывают волосы с головы. Спасения от них нет, терпеть их невыносимо, и истребить их в море абсолютно нереально.

Глава 16

– Ты сказала Аксель Крамер? – Мин опирается одной рукой о дверной косяк и посасывает тонкую сигаретку. Она выдувает