Женщина сгребла этих пауков и разбросала в разные сосуды. Они ожили, и опять принялись ткать паутину, как и раньше, но те, которые ткали ее на ядовитых цветах, мучились от яда и стонали, а следом за ними застонали и другие пауки. Неподалеку сидел подвижник, погруженный в медитацию. Стоны пауков нарушили его размышления, и он из сострадания к этим тварям изверг изо рта огонь и спалил паучьи сети. Все пауки убежали и скрылись в полом стволе бамбука, из верхушки которого возникло сияние. И вдруг все исчезло — и женщина с колесом, и осел, и бык…

Вернувшись, герой рассказал обо всем увиденном мудрецу, и тот объяснил, что бог все ему, счастливцу, показал. Оказывается, женщина, которую он видел, есть не что иное, как Майя, иллюзия, колесо же, которое она вращала — колесо земного бытия, сансары. Жужжащие пчелы — живые существа, а бык и осел — праведность и неправедность. Молочная пена, изрыгаемая быком, — добрые дела, а черная пена у осла — дела злые, недобрые. Белели те, кто совершал добрые дела, а чернели злодеи от своих злодеяний. Цветы благоуханные — это счастье людское, а ядовитые цветы — горе. Ну, а паутина — это наши житейские привязанности: дети, жены, имущество и все остальное.

Сколько ни копошились пауки в своих паутинах, все-таки сразила их смерть в облике двуглавого змея, который жалил и добрых, и злых. Но Майя в образе женщины разбросала их по разным женским утробам-сосудам, и снова они вернулись в круг земного бытия, продолжая ткать паутину мирских тягот и обрекая себя на счастье и горе. Наконец, черные пауки запутались в своих же тенетах и стали стонать, взывая к богу, а следом за ним обратились к нему и белые пауки. И тогда он явил сострадание и, превратившись в подвижника, спалил опутавшие их сети. Освобожденные, они проникли в посох великого бога, увенчанный диском солнца, и достигли высшей небесной обители. Перестали для них существовать и Майя, вращавшая колесо сансары, и бык-праведность, и осел-неправедность, и все остальное. Так был преподан герою урок, как избавиться от наваждения, с помощью которого Майя помрачает умы людей, и обрести освобождение от мирских тягот.

Дар индуизма человечеству

Иногда к важным признакам индуизма относят обожествление коровы. О нем стоит написать подробнее, тем более что М. Ганди считал это вторым уникальным даром индуизма человечеству после принципа ненасилия.

Священный статус индийской коровы обычно вызывает у большинства западных людей удивленно-насмешливую реакцию. Надо же! Корова — и вдруг священная! Эта реакция вполне понятна и объяснима: у нас корова чаще всего ассоциируется с непроходимой тупостью, неловкостью, неуклюжестью и другими не слишком симпатичными свойствами, которые весьма далеки от каких-либо представлений о святости. Чего стоит хотя бы русское выражение «как корова на льду», да и другие, ему подобные.

Индуисты же воспринимают корову совершенно иначе. Как удивлялся Афанасий Никитин, попавший в Индию: «Индеяне же вола зовут отцем, а корову матерью, а калом их пекут хлебы и еству варят собе». Да, и в этом случае, как и во многих других, «индеяне» преподали всему человечеству урок благодарной памяти природе (или богу). Они забыли 0 походе Александра Македонского в свою страну (так ли уж достойно вечной памяти его непомерное честолюбие?), но очень хорошо помнят, как многим они обязаны корове.

В самом деле, после одомашнивания этого животного во время неолитической революции оно оказалось полезным человеку все целиком: мясо и молоко шло в пищу, из костей мастерили орудия труда, из шкуры шили одежду, моча заменяла мыло и стиральный порошок, а навозом удобряли поля. Что же удивительного в том, что корова в мифах многих народов имела самое непосредственное отношение к творению мира и уже одним этим была достойна того, чтобы ее возвели на высокий пьедестал?

Однако позже возобладало сугубо прагматическое отношение к этому славному животному. Так случилось в большинстве стран, но не в Индии. Индуисты, напротив, окружили корову ореолом непогрешимой святости. Правда, во времена Ригведы ее еще убивали и приносили i$ жертву богам. Но позже утвердилась доктрина ахимсы, т. е. непричинения вреда всему живому, и сама мысль об убийстве священной коровы стала считаться кощунственной. Во второй половине 1 тыс., т. е. примерно в пуранический период, в святости и неприкосновенности коровы уже никто не сомневался. Ее достоинства солидно подкреплялись легендами и мифами о ее божественном происхождении, о существовании связанного с Кришной специального коровьего рая — голоки в индуистской космологии и другими не менее вескими аргументами.

Убийство коровы, как и брахмана, стало считаться самым страшным прегрешением, а защита того и другого — самым высоким подвигом. Не одно поколение индуистов воспитано в твердом убеждении, что если убить корову, разрешить убийство или съесть кусок говядины, то придется мучиться в аду столько лет, сколько шерстинок в коровьей шкуре. Впрочем, был возможен обряд очищения. Для этого индуист, виновный в прегрешении, должен был совершить поход к святым местам, неся с собой коровий хвост на палке. Практиковались и более унизительные процедуры, например, его могли заставить надеть на себя шкуру дохлого животного, носить веревку на шее, ходить с пучком соломы во рту и т. и.

Нет уж, лучше оказывать корове знаки почтения, совершая время от времени вокруг нее как вокруг святыни круговой обход-прадакшину, и ни в коем случае не бить ее палкой, не толкать, не мозолить ей глаза и вообще не мешать ей делать то, что она хочет. Во время многих индуистских праздников коровам оказывают вполне божественные почести, с ними связаны разнообразные ритуалы и обеты. Священными считаются и пять продуктов, происходящих от коровы, панчагавья: молоко, простокваша, топленое масло, навоз и моча. Их используют не только в бытовых, но и в ритуальных и медицинских целях.

Производные от названия коровы, санскритского «го» (тот же индоевропейский корень, что и в славянском «говядо»), слышны в названиях многих индийских селений и рек. Даже если это является случайным совпадением или результатом народной этимологии, индуисты все равно связывают их со священной коровой, и во многих храмах, установленных в верховьях рек, струйка воды, будто бы дающая начало течению реки, выливается из отверстия, форма которого повторяет коровью морду.

Словом, лик священной коровы осеняет многие стороны индуистской жизни. М. Ганди рассматривал такое отношение к корове как проявление принципа единства всего живого и сострадания к нему со стороны человека: «Для меня защита коровы — одно из самых восхитительных явлений в человеческой эволюции… Корова символизирует для меня всех меньших братьев