Джейс перекатился по полу и вскочил на ноги как раз в тот момент, когда кинжал Семнера покинул ножны. Жертвой первого выпада стал плащ Джейса. Лишь самый кончик кинжала прочертил кровавую линию у него на груди; он вскрикнул и побледнел, но не отступил.

И все-таки в хаосе сражения Джейс позволил боли от пореза отвлечь себя. Застав его врасплох, Семнер развернулся, отведя руку так, словно собирался нанести еще один удар. Тем временем второй кинжал скользнул из рукава в его левую ладонь. Совершенно неожиданно для жертвы последовал резкий и жестокий удар. Пройдя сквозь плоть и кости, безжалостное лезвие пронзило трепещущее сердце.

На бесконечно долгий миг в комнате воцарилась полнейшая тишина. А потом все вокруг озарила ослепительная вспышка голубого света, настолько яркого, что он казался почти белым. Вспышка зависла в воздухе между поверженным Каллистом и умирающим Джейсом. Несмотря на всю ее яркость, ни один из них не отбрасывал тени.

Каллист закричал. Это был не просто горестный плач или вскрик ярости, но ужасный первобытный вопль, на который обернулись и Лилиана, и Семнер. Он все не смолкал, хотя Каллист уже давно должен был исчерпать весь воздух в легких и сорвать голос.

Он больше не видел комнаты. Чужие образы, чувства, намерения и мечты хлынули в его разум, пока он не оказался на грани взрыва, пока окружающий мир не исчез окончательно. Как животное, ведомое одним лишь инстинктом, он поднялся с пола и бросился в распахнутую дверь, в порыве безумия позабыв и о слабости, и о ранах.

Как он не потерял равновесия на шатких ступенях, сколько раз сворачивал за угол, скольких прохожих оттолкнул, сколько ругательств услышал вслед – он ни за что не ответил бы на эти вопросы. Он бежал до тех пор, пока звуки Фавариала не затихли вдали, а стены очередного темного переулка не преградили ему путь.

Мысли все еще бешено кружились у него в голове, но в конце концов они начали выстраиваться в правильном порядке, занимать положенные им места, и он снова начал видеть, чувствовать и думать.

И вспоминать.

Джейс Белерен, давно похитивший разум человека, которого он называл другом, полгода проживший под именем Каллиста Роки, рухнул на колени посреди грязного переулка и горько зарыдал.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Тяжело дыша и, казалось, совершенно позабыв о вражде, Семнер и Лилиана несколько мгновений таращились в распахнутую дверь, хотя беглеца уже и след простыл. Когда, наконец, некромантка повернулась к Семнеру, в ее глазах плясало черное пламя мерцающих теней. Семнер вскинул бровь.

– Я бы не советовал, – произнес он, лениво вертя в пальцах окровавленный кинжал. – Сейчас ты ему уже ничем не поможешь. А что до меня, свой контракт я выполнил. У меня нет причин тебя убивать, если только ты сама меня не вынудишь, – как обычно, его похотливый взгляд скользил по телу Лилианы, словно жирный слизняк, – но это будет очень большая потеря.

Лилиана едва взглянула на него. Любое отвращение, которое она могла испытывать, заглушила растущая ярость. Семнер невольно поежился.

– Полагаю, – заговорил он снова, уже не столь уверенно, – мне все же следовало бы прирезать тебя за то, что ты сделала с моими ребятами. Но, если подумать, – бандит сделал паузу и огляделся, еще раз убедившись, что все его люди либо мертвы, либо валяются на полу без сознания, – это всего лишь означает, что мне не придется делить деньги. Я…

– Ты идиот! – Лилиана наконец взорвалась и обличающе ткнула пальцем в бандита и убийцу, словно тот был провинившимся ребенком. – Полудурок! Ты что, совсем умом тронулся?

– Я… чего?

– «Ее отпустите, его убейте»? – передразнила Лилиана приказ, отданный Семнером несколько дней назад. – Да что ты о себе возомнил?

– Я… чего? – повторил Семнер, считая, по-видимому, этот аргумент удачным.

– Тебе было приказано оставить в живых нас обоих! – чародейка шагнула к бандиту, и тот с удивлением понял, что пятится назад. – Ты чуть все не испортил!

– Эй, не учи меня, стерва! Я хорошо знаю, что за тип этот Рока. Он наемный убийца! Я не собирался оставлять его в живых, чтобы он потом пришел…, – его грубое лицо стало озаряться пониманием по мере того, как его мозг переваривал услышанное, хрипя и отдуваясь от непривычных усилий. – А откуда, черт тебя подери, ты узнала, что мне было приказано?

Лилиана лишь возвела глаза к небу, словно умоляя высшие силы даровать ей терпение.

– Да уж, ты и впрямь настолько туп…

– Полегче, Весс…

– Я сказала то, что хотела сказать. В состязании тупых ты занял бы только второе место, потому что ты самый тупой!

Нежелание Семнера убивать Лилиану без контракта постепенно испарялось, как утренняя роса.

– Я смотрю, ты не лезешь за словом в карман, да? А что, если я подойду и воткну вот этот кинжал тебе в черепушку? Найдется, что ответить на это, а?

– В таком случая я, безусловно, умру. Так что, если ты не прячешь в кармане маленького некроманта, это очень глупый вопрос.

Это стало последней каплей. Семнер перестал вертеть кинжал в пальцах и направил его прямо в лицо Лилиане.

– Что я там сказал насчет большой потери? Забудь. Я просто отрежу самые лакомые кусочки и заберу их с собой. Как считаешь, получится у тебя призвать кого-нибудь, пока я еще не приступил?

– И зачем же мне призывать кого-то, – ответила чародейка с неожиданно хищной улыбкой, – если у меня здесь и так полно друзей?

Позади Семнера трупы его жертвы и одного из его сообщников приподнялись и поползли к нему, подтягиваясь на бледных обескровленных руках. Хрупкие ногти крошились под весом тел; двойная полоса крови, моментально засохшей и почерневшей под воздействием оживляющего колдовства Лилианы, запачкала и склеила ворс еще недавно идеально чистого ковра.

Едва Семнер успел сообразить, что ему, наверное, стоит испугаться, как оба покойника протянули руки и стиснули его лодыжки железной хваткой, разорвав и ткань, и кожу под ней.

Пронзительно визжа, Семнер корчился от невыносимой боли. Пальцы сжимали его так крепко, давили так сильно, что плоть отделялась от костей, а мышцы – от связок. Для трупов, нечувствительных к боли, это не имело никакого значения. Но для Семнера это значило очень