вопрос. Похороны уважаемого Клима Ворона состоятся завтра в десять утра на Деревяницком кладбище. Желающие проститься должны предупредить отдел персонала об отсутствии на рабочем месте в этот период.

– А… отчего он помер? – в конце фразы голос Эммы упал почти до шёпота.

Я переглянулся с Мирой и пожал плечами.

– Не знаю. От пули, скорее всего. Покойный весьма сильно злоупотребил доверием сиятельной. Я думаю, все вы слышали это не раз, но всё-таки повторю: предательство не окупается. Сколько бы вам ни посулили, это не стоит жизни. Бывает, что предатель надеется скрыться, но я вас уверяю, что с нами это не выйдет. Мы будем искать предателя, и обязательно найдём, невзирая на то, сколько времени и денег это будет нам стоить. И если к вам подходят с подобным предложением – неважно, угрожают при этом, или сулят деньги, – соглашайтесь, но только так, чтобы это не выглядело подозрительным. Затем сообщите об этом в нашу службу безопасности, и ручаюсь, вас больше никто не побеспокоит.

Я уставился в упор на Эмму:

– А что касается вашего вопроса, уважаемая Эмма, то все инструкции по подготовке документации вы найдёте в уложении «О налогах и сборах». Других инструкций вам не нужно! Я назначаю вас исполняющей обязанности главного счетовода и ожидаю от вас точного и неукоснительного исполнения законов княжества. В самый кратчайший срок совместно с сотрудниками госпожи Киры подготовьте для меня подробную сводку налоговых недоплат за прошлые периоды, это ваше первое задание.

Я обвёл взглядом сотрудников. Выглядели все без исключения бледно.

– Я надеюсь, что вопрос о перспективах предательства для всех ясен, потому что разговоров на эту тему больше не будет. Впрочем, приведу ещё один пример: в числе помощников главного инженера – да-да, ваших помощников, уважаемый Глеб! – был сотрудник по имени Эрвин Кнопп. Которому предложили пошпионить якобы для князя, и он из ложно понятого патриотизма согласился. Разумеется, князь о нём никогда и не слышал. А теперь уже точно не услышит. Мира, а у него когда похороны?

– Эрвин Кнопп был похоронен вчера, господин.

– Хм, нехорошо получилось, надо было вовремя объявить.

Руководство было уже где-то посередине между паникой и обмороком, и явно решало, в какую именно сторону склониться. Я, кажется, начинаю неприятно походить на какого-то дона Корлеоне, причём окружающие почему-то находят это вполне естественным. Можно ли этого избежать? Не знаю… У человека в моём положении выбор среди возможных действий не столь уж велик. И неважно, какой это мир – миры разные, но люди-то те же самые.

Конечно, всегда есть другой путь, вот только другие пути приводят куда-то не туда. Я не могу не казнить предателей – слуги воспримут это как возможность предать безнаказанно, а враги – как слабость. Это у государства есть возможность присуждать тюремные сроки, но я-то не государство. У меня нет тюрем, и я могу либо казнить, либо отпустить. Выбор получается прямой, как рельса, и единственное, что я могу тут сделать – это постараться не стать на самом деле тем, для кого смерть человека означает только отсутствие проблемы.

Усилием воли я отбросил неуместное рефлексирование и вернулся к заботам насущным:

– У меня также есть вопросы к начальнику канцелярии…

– Адриан Плюта, господин, – подсказала Мира, и упомянутый начальник приподнялся на стуле.

– Благодарю, Мира. Итак, уважаемый Адриан, мне доложили, что мастерская заключила договор на поставку коленных суставов тяжёлых бронеходов для четвёртого механического завода…

– Да, господин Кеннер, – проблеял обильно потеющий толстяк.

– Договор подразумевает очень серьёзные штрафные санкции за задержку поставок, но при этом у мастерской отсутствует лицензия на поставки по военным подрядам.

– Господин Горан заверял, что лицензия будет получена вовремя, – пояснил Адриан.

– Однако она так и не получена, и это получение по непонятным причинам задерживается.

– Господин Горан собирался обратиться в суд.

– Который, скорее всего, растянется на годы. И все эти годы мастерская будет платить штрафы за непоставку!

– Извините, господин Кеннер, я обращал внимание господина Горана на этот момент, но мне было приказано оформить договор.

– Вот как…

Я задумался. Что-то Горан Ивлич начинает вызывать у меня сомнения. Можно заключить договор с расчётом на получение в разумный срок лицензии, но нужно быть полным идиотом, чтобы при этом соглашаться на штрафные санкции. Горан идиотом определённо не выглядит, и что-то здесь не вяжется.

– Ну что же, я жду от вас подробный доклад по этому договору. Мне нужна полная история вопроса со всеми малейшими деталями.

– Будет сделано в кратчайшие сроки, – заверил Адриан.

Я уставился на Глеба Родина.

– К главному инженеру у меня тоже имеются вопросы…

Совещание шло своим чередом.

* * *

Стукнула дверь, и я оторвал глаза от бумаг, с которыми уютно расположился в кресле. Ленка заглянула в комнату и, увидев меня, решительным шагом подошла ко мне. Отняв у меня бумаги, она переложила их на журнальный столик, а затем, аккуратно подобрав юбку, уселась ко мне на колени.

– Хочешь новый дирижабль? – сразу же догадался я.

– Что? – растерялась Ленка. – Какой ещё дирижабль?

– Ну, для того чтобы купить новый самобег или какие-нибудь блестяшки, я тебе совсем не нужен. Стало быть, речь пойдёт о чём-то посерьёзнее.

– Ты что, считаешь меня меркантильной? – оскорбилась она.

– Значит, не дирижабль, – вздохнул я. – Ну ладно, можешь выкладывать. Я уже ко всему готов.

– Какие у тебя планы на выходной?

– В принципе, ничего неотложного, – честно ответил я.

– Я хочу сходить с тобой на выставку, – заявила она, предварительно меня поцеловав.

Судя по серьёзности подхода, выставка непростая. Надеюсь, там не авангардное искусство, где демонстрируются кучки экскрементов и прочее в таком роде. Хотя в этом мире искусство вроде бы ещё не успело развиться до таких высот.

– … а потом нам с тобой надо пройтись по бутикам, – добавила она. – Нужно подобрать тебе рубашки и ещё чего-нибудь, ты у меня что-то совсем обносился.

Надо же, а я и не подозревал, что хожу в обносках, и мне нечего надеть. Хотя в нашей гардеробной мой уголок по сравнению с Ленкиной частью смотрелся очень скромно, но всё-таки это было далеко не две полки в шифоньере.

– А что за выставка-то? – спросил я с опаской.

– Выставка как выставка. Называется «Новые тенденции в современной живописи».

– Вообще-то, я человек замшелый, и очень боюсь всего нового, – я и сам понимал, что эта попытка увильнуть выглядит довольно жалко.

– Кени, ну пожалуйста, – она ещё раз поцеловала меня, и я сдался.

Выставка новых тенденций проходила в Центре современного искусства – большом модерновом здании на набережной Плотницкого[8] ручья. Построили его не