Шрифт:
Закладка:
— А что он за человек? Каковы его моральные качества?
— Смел, выдержан, инициативен. Любое дело можно доверить.
— Образцовая характеристика, — прищурился начальник политотдела.
— Не понимаю вашей иронии, товарищ полковник!
— Не обижайся, с Мунтяном я хорошо знаком. Речь не о нем. Бывает у нас иногда так: человек со своими обязанностями не справляется, а снять его, понизить в должности вроде бы неудобно. Начальство может сказать — воспитывайте. Куда проще отправить такого на учебу, выдвинуть на повышение. Отделался — и ладно..
А в конечном счете такая практика боком выходит. Бездарь лезет вверх. И уже не маленькие участки работы заваливает, а крупные. Ты это всегда помни. А Мунтяна отправляй учиться. Поддерживаю. Он вполне достоин.
— Ясно, товарищ полковник. Командир дивизии в блиндаже?
— Галая найдете вон там, на окраине деревни. Возле зенитчиков. Он никогда не сидит на месте. С солдатами по душам разговаривает. Будьте здоровы!
Командира дивизии я нашел за деревней у опушки леса. Он смотрел на проходивший мимо строй. Вернее, слушал песню, которую старательно выводили солдаты. Лицо у него было довольное. Разгладились морщины на лбу. Он протянул мне руку, спросил:
— Ну, как?
Я догадался, что он имеет в виду песню. Прислушался.
Мы Ростов с боями брали,
Дымом пороха дыша.
Пред врагом мы не дрожали,
В нас ведь русская душа!
Помним мы Миуса крепость,
«Черный ворон», жаркий бой,
Где вознес на сопку знамя
Славный девятьсот второй!
— Вот, и о вашем полку тоже есть! — толкнул меня в бок Галай.
Шли на Днепр, на Буг спешили,
Тяжелы были бои,
Николаев возвратили
Мы — одесские орлы!
— Песня нашей дивизии. Нравится?
Я не мог кривить душой.
— Мелодия хорошая, а вот слова, откровенно говоря, малость подгуляли.
Галай нахмурился.
— Сами вы подгуляли.
От его хорошего настроения не осталось и следа. Не надо было мне высказываться — о вкусах не спорят. Я приготовился выслушать замечания. Тем более, что и основания для этого имелись. Полк получил пополнение, но молодые бойцы еще как следует не обучены. Мы вышли из лимита боеприпасов. Словом, ругать было за что.
Однако гнев командира быстро прошел. Галай принялся подробно расспрашивать о положении на плацдарме, о наших трудностях. Я сказал, что местность у нас совершенно открытая, а немцы занимают господствующие высоты. Противник обстреливает весь плацдарм прицельным огнем.
— Закапывайтесь глубже! — распорядился Галай. — Все траншеи должны быть в полный профиль.
— Уже сделано.
— Смотри, Ленев, чтобы все было в полном порядке. Скоро начнутся важные события. Надеюсь на тебя, — сказал Галай.
Он впервые обратился ко мне на «ты». Это означало, что я теперь стал в дивизии своим человеком. Мне было известно, что таким обращением комдив подчеркивает обычно свое расположение и доверие.
— Наступать начнем, как понимаешь, с твоего плацдарма, — продолжал Галай. — А вообще армия будет форсировать Днестр на широком фронте. Поэтому нам нужно знать все о немцах.
— Против моего полка стоит 536-й пехотный полк, — доложил я. — Оборона его построена в два эшелона. Сильно развита система траншей, много дзотов.
— А резервы какие? Где находятся?
— Не успели установить, товарищ полковник.
Комдив посоветовал узнать все, что можно, у соседей. Этих данных, вполне понятно, будет недостаточно. Поэтому нужна разведка боем. Галай приказал провести ее восемнадцатого августа.
По этому поводу в первом батальоне состоялось делегатское партсобрание. Я выступил перед коммунистами, рассказал о намеченной разведке боем. Потом говорили солдаты и офицеры. Выступления были короткими, деловыми.
Поднялся пожилой сержант, сказал простуженным голосом:
— Я из первой роты. Коммунисты роты просили передать: задачу выполним.
Сержант сел. Я посмотрел на него и подумал: можно не сомневаться, на своем участке он сделает все, что сможет. А сколько у нас таких воинов, коммунистов и комсомольцев!
К завтрашнему бою все было спланировано штабом полка. Батальоны получили боевые распоряжения. Предполагаемые варианты действий были уточнены на местности. Если разведка боем сразу пройдет успешно, с этой задачей справится один батальон. В случае осложнений придется ввести второй батальон, перенацелить средства усиления. Кажется, было обдумано все, что можно предусмотреть заранее. Я успокоился и вскоре заснул. Но ненадолго. Меня подняла с топчана сильная канонада. В землянку вбежал адъютант Саша Красников:
— Что делается, товарищ майор! Фрицы совсем ошалели! Бьют беглым огнем!
Появился капитан Ладовщик. Обычно бесстрастный, он сейчас был возбужден. Подрагивали его тонкие ноздри:
— Не понимаю, товарищ майор, неужели немцы намерены начать наступление?
Торопливо одеваясь, я лихорадочно соображал, чем вызван ураганный огонь противника. По нашим данным, немцы не собирались атаковать плацдарм. Или наша разведка прошляпила?
С потолка сыпалась земля. Тяжелые снаряды рвались поблизости.
— Разрешите, товарищ командир? — раздался звонкий девичий голос.
Вошла радистка. Бережно поставила на топчан рацию, тряхнула головой и вопросительно посмотрела на меня.
— Соедините с капитаном Андреевым!
В трубке послышался знакомый картавый голос. Командир батальона по кодированной карте доложил обстановку. Выяснилось, что фашисты бессистемно обстреливают позиции полка. Будто стремятся выпалить как можно больше боеприпасов.
— Они не зря это делают. Вероятно, к отходу готовятся, — высказал предположение начальник штаба.
— Очень похоже, — согласился я и велел соединить меня с Галаем.
Командир дивизии приказал отложить начало разведки боем.
Целый день гитлеровцы вели бешеный огонь. Однако потерь у нас почти не было. Не напрасно мы требовали от людей, чтобы они глубоко зарылись в землю, построили надежные укрытия.
К вечеру канонада стала стихать. Я вызвал по радио Андреева.
— Пора, капитан! Действуй!
Потянулись томительные минуты ожидания. Все, кто находился на командном пункте полка, заметно волновались. А замполит капитан Эрайзер несколько раз порывался отправиться в батальон. Но я не пустил его.
Эрайзер появился у нас во время формирования полка. К замполиту Шаренко явился боец и сказал:
— Я из Астрахани. Был комсоргом у нас в школе.
— Комсоргом? — переспросил находившийся в тот момент у Шаренко командир пулеметной роты, недоверчиво разглядывая худенького солдата. — Мне комсорг в роту нужен. Пойдете?
— Да, пожалуйста, — ответил Эрайзер, и все засмеялись, услышав такой штатский ответ.
Вскоре в бою под Элистой был убит командир минометного взвода. Эрайзер заменил его, получив звание младшего лейтенанта. Эрудированный, общительный и заботливый человек, Эрайзер пользовался уважением товарищей. Перед началом боев за Ростов из полка выбыл на повышение парторг. Коммунисты выдвинули на эту должность Геннадия Павловича Эрайзера. Он оправдал доверие
