Господи, подумал Глеб, целый час!

— А еще тут заходил один, странный, — продолжила Мария. — Даже страшный…

Кто? — встрепенулся Глеб.

— Все его знают в Нытве, конечно. И странно, чего ему тут надо было? — Мария встала, сложила салфетки в мусорное ведро.

Стоя в открытых дверях и обращаясь прямо к Глебу, она закончила:

— Этот… урод, он прошел к тебе без препятствий. Даже странно. Никто его не остановил. А потом разговаривал с тобой, будто ты говорить можешь. Очень странно, очень.

И вышла, тихо притворив за собой дверь.

А Глеб погрузился в тягостные раздумья. Что ему еще остается в его-то положении?

Егор.

Когда я стоял перед человеком на кушетке в полном непонимании, неожиданно глаза человека широко открылись, тело чуть приподнялось с кушетки и из кроваво-красных глаз брызнули яркие желтые вспышки. В первый миг мне показалось, что глаза человека-Голоса просто взорвались. Но потом…

Передо мной возникла темнота.

Я отключился.

И очнулся на полу.

Голова гудела — еще бы, хряпнуться на плитку пола. Я даже не помнил, как упал.

С трудом приподнявшись, я первым делом посмотрел на человека. Тот продолжал лежать так же неподвижно, глаза были закрыты.

Не показалось же мне только что все это? Красные глаза, вспышка-взрыв? Или мне это все померещилось?

И тут, отвечая на мой вопрос, снова появился голос.

Вы вступили во взаимодействие с Системой.

Вы стали ее частью.

На Вас возложена миссия.

Система работает над Вашим усовершенствованием для выполнения Вашей миссии.

Ждите дальнейших указаний.

Я выдохнул с облегчением.

Значит, со мной все хорошо. Я живой.

Поднялся, пытаясь почувствовать это взаимодействие, огляделся, но…

Вроде, ничего и не изменилось. И в то же время…

Что это?

Что со мной?

Я больше не боялся! Похоже я на самом деле изменился!

Видение это было или нет, мне теперь было не важно. Я стал ощущать не какой-то мистический голос, а указания Хозяина!

Именно он наполнил тело и разум силой, а жизнь смыслом!

Вот что сделал Хозяин!

Мысли в голове прояснялись с необыкновенной быстротой!

Вдруг в дверях палаты появилась какая-то женщина, сказала:

— Извините, но время посещения закончилось. Уже давно.

Я улыбнулся ей.

— Конечно!

Еще раз посмотрел на человека в углу палаты, поклонился и сказал:

— Спасибо, Хозяин! — обернулся к женщине и сверху вниз произнес. — Я уже ухожу.

Так же беспрепятственно я вышел из больницы, налегке обежал пруд по набережной, проскользнул темными кварталами старый город на другой стороне пруда. Уже через полчаса я проскользнул мимо бледно-желтого пятна церкви, опоясанного мрачными деревьями, обогнул высокий железный забор кладбища, из полумрака выплыли маленькие деревянные домики моей родной улочки.

У калитки дома меня слегка качнуло, перед глазами побежали картинки, яркие и веселые как мультики. И мне это показалось странным, потому что не соответствовало оглушающей, пульсирующей боли внутри головы. Бедной головушки (как говорила моя начальница в магазине).

Я стоял, держась за скрипящий штакетник, медленно приходит в себя. Но в горле вдруг начало горчить от подступающей рвоты, как на той неделе, когда бабка накормила кислым супом. Я хотел бы сейчас сунуть два пальца в рот, но ноги предательски подогнулись и, чтобы не упасть, я продолжил цепко держаться за забор.

Вдруг боль и тошнота прошли так же быстро, как и появились.

Прекрасный Голос Хозяина прозвучал в голове:

Система взяла на полный контроль Ваше состояние.

Голова сразу стала легкой, а мысли ясными и чистыми, словно с головы сняли тяжелую каску.

Но я почувствовал и еще что-то. Что-то новое. Внутри головы. Там потяжелело, будто налили чего-то внутрь. И это то, чего раньше не было. Никогда еще в моей жизни не было.

Я оглянулся. Улица утопала в темноте. Изредка выползающая между рваными клочками черных облаков луна, лениво освещала старые обветренные домики. В некоторых окнах мерцал тусклый желтый свет. Где-то тоскливо лаяла собака.

Я оглянулся, на темной улице я был один, больше никого.

Я поднял глаза на свой дом, обычный серый дом, каких полно на этих кривых и грязных улицах. Черные спящие окна пялились на меня со страхом.

Вот, еще одно изменение!

Теперь я ничего не боялся. Меня будут бояться.

Мой страх испарялся так же быстро, как и вся прошлая жизнь, каждый год своей несчастной, полной страданий и унижений прошлой жизни.

И страх отступал, а на его место приходила злость, ненависть и жажда мщения всем своим обидчикам.

Глава 8

Глеб.

Когда снова обрел возможность видеть и слышать, в привычном сером мареве сидела медсестра, и протирала ему лоб салфеткой. Та медсестра, которая была ко мне благосклонна. Не зная ее имени, я про себя назвал ее Марией. По ее тревожному голосу я понял, что тело мое было не совсем в порядке.

— Бедняжка, — шептала она. — Что же с тобой происходит? — продолжала она заботливо протирать лоб, щеки, грудь. — Весь измучился.

— Я не знаю, что со мной происходит, — ответил я мысленно, но она, понятно, не слышала. — Сколько времени я… э-э… отсутствовал? Был в отключке, а?

Мария словно услышала, ответила почти сразу:

— Целый час тут с тобой сижу, когда Света с этой нервной подругой ушли. Что же они тут делали? Как довели тебя до такого?

Господи, подумал я, целый час!

— А еще тут заходил один, странный, — продолжила Мария. — Даже страшный…

Кто? — я никого не помнил.

— Все его знают в городе, конечно. И странно, чего ему тут надо было? — Мария встала, сложила салфетки в мусорное ведро.

Стоя в открытых дверях и обращаясь прямо ко мне, она закончила:

— Этот… урод, он прошел к тебе без препятствий. Даже странно. Никто его не остановил. А потом разговаривал с тобой, будто ты говорить можешь. Очень странно, очень.

И вышла, тихо притворив за собой дверь.

А я погрузился в тягостные раздумья. Что еще остается в моем-то положении?

Но тут приходит сообщение.

Субъект найден. Контакт установлен.

Происходит процесс стандартизации для выполнения задания.

Я стоял перед человеком на кушетке в полном непонимании, ждал от него продолжения. Ждал голоса.

И неожиданно глаза человека широко открылись, тело чуть приподнялось с кушетки и из кроваво-красных глаз брызнули яркие желтые вспышки. В первый миг мне показалось, что глаза этого страшного человека взорвались. Но потом…

Я ослеп и отключился.

И очнулся на полу.

Голова гудела — еще бы, хряпнуться на плитку пола. Я даже не помнил, как упал.