К счастью, реакции Тео можно было только позавидовать: он резко дернул её на себя и успел вытащить на берег.

Рита огляделась. Они стояли у канала Грибоедова, на спуске к воде, у самого подножия каменной лестницы. Тёмные невские волны лениво облизывали гранитные плиты. Ого. Ещё чуть-чуть — и полноценного купания было бы не избежать.

Наверняка Тео нарочно устроил этот маленький спектакль, желая набить себе цену! Рита хотела было высказать всё, что она думает о дешёвом позерстве, посмотрела на своего спутника — и слова застряли в горле. Тео выглядел мрачнее тучи.

— Такого не должно было произойти, — угрюмо проговорил он. — Пространства наших миров статичны относительно друг друга. Мы должны были выйти строго там же, где и вошли: в подворотне, где я тебя перехватил, в переулке этого... как его...

— Гривцова, — подсказала Рита.

— Точно, — Тео щёлкнул пальцами. — А вышли мы почти на полкилометра от точки входа. Это плохо. Полной Чаши нет в нашем мире чуть более двух суток, а искажения уже достигли ощутимых масштабов. Пойми, всё действительно очень и очень серьёзно! Если артефакт не вернуть на место, границы будут размываться всё сильнее и в итоге разрушатся окончательно.

— Что ты имеешь в виду?

— Представь себе, что существа из моего мира получат возможность проникнуть в твой мир, — сказал Тео. — И далеко не все они, к слову, добрые и пушистые. Среди них есть куда более неприятные создания. Для нас они безвредны — по нерушимому закону резиденты инфрамира не могут причинить вред друг другу. Но на вас это правило не распространяется. А теперь представь, что будет, если смертельно опасные твари прорвутся сюда! Хаос. Светопреставление. Апокалипсис. Этого нельзя допустить. Ни в коем случае.

Рита честно попыталась представить. Получилось не особо хорошо.

— Всё ещё не веришь, — Тео устало вздохнул. — Не спорь. По глазам вижу, что не веришь.

— Пойми, я... — Рита присела на гранитные ступени. — Я не такой человек. Не мечтатель, не приключенец. Всё это чересчур для меня. Мне нужно время, чтобы... привыкнуть.

Тео опустился рядом.

— А ещё я знаю, что не всегда можно верить глазам, — слегка смущённо продолжала она. — Увы, глаза могут и обманывать.

— Самого главного глазами не увидишь, — процитировал Тео. — Зорко одно лишь сердце[5].

— Ого... Ты читал?

— Читал. А чему ты удивляешься? Я прекрасно знаком с вашей литературой. Тем более, что со многими героями имел удовольствие общаться лично. Всё, что у вас существует лишь в фантазиях авторов, у нас воплощается в реальность. Так уж устроен наш мир: он черпает энергию из художественных произведений, создаваемых здесь, в человеческом мире, а взамен подпитывает энергией тех, кому она нужна и кто умеет ей оперировать. Писателей. Художников. Музыкантов. — Тео вдруг помрачнел. — Вот только без Чаши всё пойдёт прахом.

— Почему?

— Полная Чаша — это трансформатор. Энергетические потоки, проходя сквозь неё, преобразуются, меняя своё качество, — так, чтобы энергию можно было усвоить. Что будет, если у тебя на компьютере разом полетят все драйвера? Он включится и запустится, но работать на нём ты не сможешь.

Аналогия Рите не понравилась.

— Если мне не удастся восстановить драйвера, я просто снесу всю систему и поставлю заново. — Она посмотрела на своего собеседника вопросительно. — А сделать новую Чашу не вариант?

— Если б всё было так просто! — Тео покачал головой. — Говорят, когда-то Чашу выковали Ангелы из самородного золота, слёз праведников и детских фантазий. Они сделали сосуд необыкновенной красоты, но его содержимое гораздо ценнее. Внешне Чаша — лишь физическая оболочка, внутри же — тонкая энергетическая структура. Она создавалась веками, она уникальна и неповторима. Каждый Творец из вашего мира, каждая Сущность из нашего своими вибрациями слой за слоем формировал её узор. Повторить его технически невозможно. Вот ты, насколько я помню, айтишник. Сможешь с нуля написать программу, идентичную человеческому сознанию, скажем, за пару недель?

— Я поняла, — уныло отозвалась Рита.

— Вдобавок у нас очень мало времени. Меньше месяца. Ближайшее суперлуние уничтожит Чашу, и тогда границы миров будет уже не восстановить.

Рита почувствовала, как по коже пробежали мурашки.

— Надо было лучше охранять ваш артефакт, — с нескрываемым раздражением проворчала она. — Коли уж он весь из себя такой единственный и неповторимый.

— Чаша хранилась в Ратуше, во внутренних покоях. Разумеется, здание тщательно охранялось.

— Столь тщательно, что её умудрились умыкнуть? — не удержалась Рита от колкости. — А теперь, насколько я понимаю, опасность угрожает не только твоему миру, но и моему. Чудненько, ничего не скажешь!

Тео вспыхнул.

— Не я отвечал за охрану Ратуши! Ты не можешь меня в этом обвинять!

— Кто бы говорил! Ты вообще обвинил меня в краже этой самой Чаши, так что мы квиты, — не осталась в долгу Рита.

— Я лишь пытался уладить дело малой кровью! — оскорблённо воскликнул Тео. — Я предполагал, что ты оказалась втянута в авантюру с Чашей хитростью и обманом. И решил сам найти тебя. Если бы гвардейцы фортучента нашли тебя первыми...

— Кто такой фортучент?

— Наш глава. Что-то вроде вашего президента, или, скорее, монарха. Но у фортучента гораздо больше полномочий и преференций, к тому же должность эта наследуемая, а не избираемая.

Рита усмехнулась.

— Да и требований к фортученту гораздо больше. В первую очередь — к его личностным и моральным качествам.

— Например?

— Обострённое чувство справедливости, умение нестандартно мыслить, творческий подход к решению любых задач, креативность, способность улаживать любые конфликты... У фортучента очень много работы. Как водится, большие силы — большая ответственность.

— В нашем мире этот принцип соблюдается не всегда, — едко вставила Рита. — Гораздо чаще бывает, когда самые широкие полномочия получают те, кто этого совершенно не заслуживает.

— У нас такое тоже случается, — спокойно заметил Тео. — Наследник трона... — он резко оборвал себя, словно спохватился, что чуть не сболтнул лишнего.

— Что — наследник?

— Рита, я верю, что ты непричастна к краже Чаши, — Тео сменил тему. — Но ты была там в ту ночь. Возможно, ты что-то слышала или видела. Расскажи мне всё что знаешь, — и прежде чем девушка успела что-либо