Шрифт:
Закладка:
Тело ее обмякло, она закрыла лицо руками и заплакала. Сначала тихо, едва всхлипывая, а затем безудержные рыдания утопили комнату в отчаянии униженного достоинства. Я вскочил, оглушённый произошедшим. Реальность смывала бредовые декорации. Вылетев на улицу, я побежал, не разбирая дороги, и остановился только у своего подъезда. Облокотился рукой о дверь, склонился, пытаясь успокоить дыхание и выблевать подступившую тошноту.
Странные двойственные ощущения оставил тот день. Страх наказания сменяли эротические сны. Вернулись Толстой, Раскольников. Но не приходило раскаяние. Знал ли я тогда вообще, что такое искреннее раскаяние?
Позже я узнал, что они развелись, поделили квартиру и продавали через интернет мебель. Я приобрёл торшер и пару книжек.
Сломанный
Дневная рутина тормозила время, заставляя прилежного работника усерднее смотреть на часы. Неимоверным усилием воли я преодолевал каждый час офисного безделья, перекладывая с места на место горы накопившейся электронной макулатуры. Наконец, вызвав неоднократное обезвоживание кофеварки, с чувством исполненного долга перешагнул 8-часовой рубеж и пулей сквозанул домой.
Прибывший на зов Макар притащил столько спиртного, что казалось, вечер должен протянуться не меньше бесконечности рабочего дня.
– Ты куда столько набрал? – удивился я.
– Пускай у тебя полежит, – Макар шлёпнулся в кресло, вытирая со лба пот. – У тебя тут и температурный режим как надо, и влажность. А естественная убыль – да хрен с ней.
– Ты что, спёр их, что ли?
– Да ты долбанулся! Арендатор оплату задерживает. Как, спрашиваю его, будем это дело разруливать? А у него, оказывается, винный магазин есть. Пришлось дать отсрочку.
– Надолго?
Макар уставился на китайские сумки, перегородившие проход.
– Недели на две. Ну а с твоей помощью, думаю, на полторы.
– Да уж. Облагодетельствовал.
Я пихнул ближайшую сумку, в ней даже не дзынькнуло.
– Ничего себе утрамбовал!
– Надо было ещё по карманам рассовать. Чего-то я лоханулся, – огорченно вздохнул покровитель арендаторов.
– Давай-ка лучше эти баулы на балкон оттащим. Скоро Кира придет, неудобно будет.
Мы отволокли сумки, предварительно выстроив в центре стола сказочный городок из стекла и алюминия. Причудливые формы, голографические билборды, расписные крыши и мягкий покой заточённой жидкости не оставили шансов этому зодчеству дожить до прихода Киры в первозданном виде. Хорошо хоть она не успела опоздать.
Звонок в дверь всегда застаёт врасплох двух алкоголиков, даже если они кого-то ждут. Спешно отреставрировав алкогольную галерею, я широко распахнул входную дверь и, к своему удивлению, снова обнаружил невысокую девушку в лёгком сарафане и знакомых кедах. Она улыбалась, я стоял как вкопанный. Безупречная простота.
– Привет, Кирочка! – нарисовался за моей спиной Макар.
– Привет, беглецы.
– Я думал, ты подрастёшь! – это я пошутить хотел.
– Дежа вю. Уверена, что я когда-то уже здесь была.
– Могу даже рассказать, что дальше будет, – подхватил Макар.
– Она разольёт свое обаяние, а я напьюсь его и буду долго страдать, – вроде бы уже получше.
Кира удивлённо улыбнулась, а я с трудом оторвал от неё взгляд.
– Нет. Похоже, всё-таки я здесь впервые.
Кира юркнула в туалет. Мы возвратились в зал. Макар деловито наполнял стаканы, молча выпили. Разговор подвис.
Вошла Кира.
– Ничего себе! У вас что здесь – дегустационная party?
– Фотосессия, – с готовностью отозвался Макар, – можно попробовать каждую модель, только голова потом кружится.
– И вы собираетесь всё это выпить?
– И не только это, – усмехнулся Макар, – маленькими глотками, полоская рот, горло, печень.
– Да шутит он. У него и так уже голова кружится, – я встал, взялся за спинку стула, предложил гостье сесть. Такой галантности сам от себя не ожидал.
Кира смущённо улыбнулась и осторожно села.
– Попросись на диван. Он и его тебе принесёт. Или тебя отнесёт, – гоготнул Макар.
– Кира, я извиняюсь за всё, что наговорит этот товарищ.
– А десять минут назад другом называл.
– Да тебя сегодня просто не заткнёшь.
– Если я замолчу – кроме вашего напряжения, ничего слышно не будет.
И в подтверждение слов, как буфетчица, влез пальцами в стаканы, выкатил их на середину стола, стал разливать. Кира прикрыла свой стакан:
– Мне чуть-чуть.
– Как скажешь, красотулька, – легко согласился Макар. – Давайте, за встречу, за тебя. Оставайся всегда такой румяной, поджаристой и хрустящей.
– Звучит как-то… – Кира поморщилась. – Как с упаковки картофельных чипсов.
– Так сейчас всё упаковывают. Подарки. Хорошеньких девушек.
– Так я не подарок.
– Так поэтому…
– Поэтому за тебя, – перебил я Макара, – умницу. Красавицу. Не упакованную. Без этикетки на безымянном пальце, – вот, блин, и меня понесло куда-то в ту же степь.
Кира засмеялась, Макар заржал, я с облегчением улыбнулся.
Часа через два народ захмелел. Обёрнутые в прозрачную приличность приколы Макара вызывали неприличный смех. Переливающиеся через край эмоции и угловатая жестикуляция делали Киру похожей на Гекльберри Финна, выбравшегося из скромной девочки.
После очередного тоста Макар предложил сыграть в карты.
– Только не в мордобой, а то я без косметики, – пошутила Кира.
– Можно и на раздев, – не растерялся Макар, – но поскольку красиво раздеваться в нашей компании умею только я, – он рванул на груди воображаемую тельняшку, – предлагаю сыграть на одевание.
– Это как?
– Все для начала должны раздеться.
– Не слушай его, Кира, – поспешил вмешаться я. – Одевают на то, что есть.
– Ага, – заржал Макар. – И домой идут в том, что выиграли. Лады. Сыграем на откровенность. Проигравший рассказывает о себе то, о чём он никому не рассказывал. О чём сам не хочет вспоминать.
– И что, нужно рассказывать только правду? – спросила Кира.
– Голую и неприкрытую. Можно даже непристойную.
– Но хоть чуть-чуть соврать можно?
– Можно соврать о размере, времени года, давать новые клички бойфрендам и любовницам. А в остальном… – Макар развел руками.
– Тогда играем во что-нибудь простое, например в дурака, – поставила условие Кира.
– Согласен, если мы с тобой его обыграем.
– Это что, заговор? – возмутился я.
– Какой ещё заговор, я слов-то таких не знаю. Ты везде конспирологию найдёшь, – отмахнулся Макар.
Не знаю, как я согласился на предложение пооткровенничать. Врал я всегда с лёгкостью, да и друг мой профи не только в картах. Растасовали выученные с изнанки карты, и Макар начал откровенно меня валить. Кира послушно скидывала, поднимала, я бесился, но сказать, что мы играем краплёными картами, язык всё же не поворачивался. Оставалось только угрожать негодяю землетрясением, которое расколошматит
