— Проклятье, — сквозь сжатые зубы тихо выругался командир. По его лицу было видно: если он сейчас произнесёт вслух все те ругательства, что просятся с языка, то у самолёта отвалятся крылья. — У нас нет в меню орехов!

— Нет никаких орехов, — подтвердила Марина. Рядом с большим и нарядным капитаном авиалайнера она смотрелась испуганной мышкой.

— Может, она сама какую-нибудь… м-м… долбаную шоколадку съела? С долбаным фундуком? Или арахисом? Никто не видел?

— О чём вы говорите! — вмешалась Валерия. — Беата не только ни за что в жизни не съела бы такой шоколад, но даже и на километр не подошла бы в магазине к лотку с орехами. Она знала, что у неё сильная аллергия, и всегда была очень осторожна. И мы все тоже знали о её проблеме.

— А вдруг это не орехи! — вновь подала голос Ира. — Мы все сейчас умрём, как Беата! Опухнем и задохнёмся! Мы все ели этот отвратительный обед! И мясо! И салат! Точно, салат мне показался тухлым!

— Ира, закрой рот, — прошипела Валерия. — Прекрати сеять панику. Что за чушь ты несёшь?

— Хороший был салат, — обиделась вторая стюардесса. — Зря вы так.

— К вашему сведению, я съел точно такой же обед, — сообщил командир экипажа. — И, тем не менее, собираюсь завершить рейс и посадить самолёт.

— Вы уж постарайтесь, — вставила я. — Как-нибудь.

— Может, Беата специально орешек арахиса припрятала, чтобы съесть его в полёте? — предположил невысокий старичок профессорского вида в ультрамодных очках. У него было недовольное морщинистое лицо с брезгливо оттопыренной нижней губой.

Старичка я раньше не видела.

— То есть, вы, Николай Андреевич, считаете, что это самоубийство? — удивилась Валерия.

— Эта девушка отличалась своеобразным чувством юмора, — пожал плечами профессор. — Делать гадости коллегам было её излюбленным занятием, она возвела его в ранг искусства. А сейчас она всех нас капитально подставила.

— Что вы имеете в виду, Николай Андреевич? — спросила Валерия.

— Я вспомнила, — сказала Ира. — Она выпила кофе… И потом начался этот кошмар. Я сидела вот здесь, рядом, через проход…

Капитан корабля посмотрел на пластмассовую чашку на Беатином столике.

— Да, точно, — закивала Ира. — Она мне сказала: «Кофе мерзкий, но куда деваться! Поскорее бы добраться домой и выпить капучино».

— Хороший был кофе! Нормальный! — обиженно воскликнула стюардесса Татьяна.

— Затем она кинула в чашку две таблетки из дозатора… Выпила… И начала хрипеть… О-о-о!

— И отбросила копыта, — тихо закончил Ирин рассказ Мартецкий. Я обернулась и внимательно посмотрела на него, удивляясь цинизму этого лучезарного и обаятельного красавца.

Лётчик вновь окинул взглядом Беатин столик и указал на синюю коробочку с иероглифами.

— Что там внутри? Может быть, она как раз этим и отравилась?

— Вряд ли, — сказала Валерия. — У нас у всех подобные дозаторы с чудодейственными витаминами. Подарок японских коллег.

— Да уж я вижу, насколько они чудодейственны! — с горечью произнёс командир.

— Дело вовсе не в японских таблетках, — отрезала Валерия. — Очевидно, в каком-то продукте Беате попался кусочек арахиса. Один раз мы уже видели, как она на это реагирует. Но тогда всё обошлось. А теперь…

— Марина! Принеси рулон плёнки и осторожно затяни ею столик, — приказал лётчик. — Ни к чему руками не прикасайся. Таня! Возьми одеяла и накрой эти два кресла. И сбоку тоже закамуфлируй, чтобы ничего не было видно.

Стюардессы тут же бросились выполнять поручения капитана корабля.

— Господа, — обратился лётчик к пассажирам. — То, что произошло у нас на борту, нелепо и чудовищно. Мы пока ещё не знаем, из-за чего погибла молодая женщина. Прошу вас сохранять спокойствие. Тут достаточно места, чтобы вы смогли пересесть подальше от тру… подальше от тела. Надеюсь, вы приложите все усилия, чтобы завершить полёт без новых потерь.

Народ возмущённо загудел.

— На что вы намекаете? — усмехнулась Ядвига. — Хотите сказать, что мы сами её отравили?

— Вы нас подозреваете?! — возмутилась Ира. — Как вам не стыдно! Погибла наша коллега. Мы три года работали вместе!

— Да ни в чём я вас не подозреваю! — воскликнул командир. — Я хотел сказать, что если ещё у кого-то есть аллергия на орехи, мёд, ананасы — всё, что угодно — вы уж, пожалуйста, не жри… не ешьте это до конца полёта!

— Нет, я не вынесу! — вновь заголосила Ирина. — Я не могу на это смотреть! Пересадите меня в первый салон!

— Лучше прямо в бизнес-класс, — улыбнулся Мартецкий. — Туда, где наливают шампанского. А ты шустрая девочка, Иринка!

— Там всё занято, — посмотрела на капитана стюардесса. — Все, кто захотел, пересели из хвоста в первый салон ещё в начале полёта.

— И только одна ненормальная сделала наоборот, — пробормотала я.

— Вы о ком? — поинтересовался Мартецкий.

— Да так.

— Ничего, как-нибудь долетим, — сказала Валерия. — Не плачь, Ира, перестань, хватит. Мы уже поняли, что тебе нанесена тяжёлая психологическая травма.

— Смотри, Ирочка, мы всё спрятали, — сообщила Марина. Они со второй стюардессой закончили драпировать одеялами место трагедии. Так дети играют в «домик», натягивая покрывала на стулья и диваны. — Ничего не видно. И незачем напоминать себе, что под одеялом труп Беаты. Внушайте себе, что там, к примеру, мешки с письмами и посылками!

Все в изумлении уставились на милую девушку.

— А что я такого сказала? — удивилась Марина.

Из показаний Николая Риенко (68 лет, доктор фармацевтических наук, ведущий научный консультант компании «Фармаконика»): «Я совершенно твёрдо намерен потребовать от авиакомпании компенсацию за нанесённый мне моральный ущерб. С одной стороны труп, с другой — рыдающая Ира… Так и умом повредиться недолго. Когда покупаешь билет, рассчитываешь, что полёт пройдёт в более спокойной обстановке… Что? Нет, я не покупал билет. Все расходы оплачивала наша фирма. И тем не менее…»

Из показаний Валерии Осокиной (42, директор отдела продаж компании «Фармаконика»): «Командир экипажа был довольно суров с нами. Я думаю, он мог бы проявить чуть больше такта».

18. Токио. Перекрёсток Сибуя

Когда мы с дочкой смотрели фильм с «Хатико», Натка обливалась слезами из-за несчастной собаки, потерявшей хозяина. А я — из-за того, что постарел Ричард Гир. Некоторые мужчины, с избытком одарённые природой, обязаны вечно оставаться молодыми, чтобы радовать нас, девочек… Говорят, что годы мужчину только красят. Да, но лишь до определённого момента.

На перекрёстке Сибуя вместе с Юмико я освидетельствовала статую знаменитого пса, преданно ожидавшего на станции хозяина. Когда мы приблизились к памятнику, глаза прелестной японки заволокло туманом, она вдруг прерывисто вздохнула, а уголки губ поползли вниз.

Ну, прямо как моя Натка!

Сейчас заплачет.

Сентиментальная Юмико была всего на пару лет старше моей дочки. Я остро ощутила, как соскучилась