– Домой? – мой возглас, наверное, слышит вся парковка, но кому какая разница? Я этих людей вижу первый и последний раз, через мгновение уже забудут обо мне.

– Не в гостиницу же, – поворачивается ко мне на одно короткое мгновение, а в глазах смех. – Да и квартира моя в любом случае очень близко.

Значит, его квартира.

Господи, что я делаю? А с другой стороны, не всё ли равно? Я взрослая женщина, я хочу этого мужчину и никакими угрызениями совести мучиться не собираюсь. Ни сейчас, ни на утро, ни на закате жизни.

И эти мысли дарят такую легкость, что я готова взлететь, словно переполненный гелием яркий воздушный шарик. И кураж медленно разливается под кожей, задевает нервные окончания, бьёт в голову и пьянит. Коктейль из острых эмоций, словно молодое вино сбивает с ног.

Каблуки вязнут в утрамбованном тысячами шагов снегу, но я не обращаю на это внимания, и даже не чувствую холода. Что меня греет? Похоть?

Возможно.

Влюблённость?

Да ну, нет. Я ведь очень взрослая и обожжённая девочка, чтобы так просто разбрасываться своим сердцем.

Собственная бесшабашность, заставляющая забыть обо всём на свете?

Не знаю, но мне сейчас дико хорошо, а будет – я уверена – ещё лучше. Сергей стоит того, чтобы рискнуть своим покоем, как никто другой стоит.

Возможно, я просто сошла с ума. Ну и ладно. Если так хорошо на душе, то я согласна быть в чужих глазах сумасшедшей.

– Послушай, – говорит Сергей, когда мы оказываемся в салоне его машины. Дверцы заперты, печка включена, и я расслабляюсь. – У тебя есть последний шанс убежать. Подумай.

Он даёт мне возможность передумать, уйти прямо сейчас, вернуть наши отношения в “семейную” плоскость, но его рука блуждает по моей шее, касается щеки, ласкает и высекает искры из моей истосковавшейся по прикосновениям коже.

– Дурак, – тихо смеюсь, подаюсь влево и трусь носом о пальто. – Поехали.

Сергей выдыхает воздух так шумно, с таким облегчением, что я тихо смеюсь, и кашемир глушит звук, вибрирующий в моём горле. Обхватывает ладонью мой затылок, крепче прижимает к себе и целует волосы. Вот так легко и просто, и я просовываю руки ему под мышки, обнимаю за талию и закрываю глаза. Господи, как же мне хорошо. Спокойно.

– Значит, потом не жалуйся, Алиса Николаевна, – вторит мне смехом и заводит мотор.

Дорога занимает действительно всего несколько минут, даже с учётом вечерних пробок, и я понимаю, что клуб “Опиум” был выбран не только потому, что в нём красиво, приятная музыка и отличные отзывы на сайтах. Это был глобальный план, и это… забавно. И волнительно.

– Интриган, – смеюсь, когда Сергей распахивает передо мной дверцу автомобиля, галантный и невероятно соблазнительный в свете уличных фонарей. В расстёгнутом пальто, с идеальной стрижкой и немного неправильными, но очень гармоничными чертами лица, чувственными губами он кажется мне невероятно привлекательным.

И в его взгляде я вижу то же самое. Так мужчина может смотреть только на женщину, которую действительно желает, а не просто вешает лапшу на уши. И снова ощущение гелия внутри, и рука, вложенная в широкую слегка шероховатую ладонь, дрожит слегка. И это точно не от холода.

– Мне казалось, Костик живёт в другой части города, – замечаю, когда входим в тёплый и очень уютный подъезд старого пятиэтажного дома.

С ума сойти! Тут даже цветы на подоконниках, овальные зеркала в красивых рамках на стенах и одинаковые симпатичные коврики у дверей квартир.

– Нам на третий, – командует Сергей, и мы поворачиваем влево, где через несколько десятков ступеней ждёт наша цель. – Костик и живёт в другом месте, и я там с ним живу. Но это не единственная недвижимость, которой я владею.

– Землевладелец, – смеюсь и как можно элегантнее, грациознее поднимаюсь по лестнице перед Сергеем. Пусть моя задница скрыта пальто, я всё равно умею себя подать так, чтобы даже в слоях одежды казаться голой. Просто не каждому этот талант демонстрировать хочется.

– После смерти бабушки дача досталась Николаше, хотя, как ты поняла, мы все туда дорогу не забыли. Такое себе семейное гнездо Измайловых, фамильная резиденция. А вот квартира отошла мне.

– Любимые внуки?

– Даже не представляешь, насколько любимые. Мама наша много работала, отец вечно по командировкам мотался, чтобы хоть какие-то деньги привезти, хотя бы раз в полгода, потому бабуля нас с Николашей до ума и довела. Если бы не она, никто не знает, в какую беду мы могли с братом вляпаться.

В голосе Сергея столько тепла, благодарности, что моё сердце вдруг ёкает от необъяснимого приступа нежности. Я очень люблю семейные истории, особенно такие душевные. Мои не настолько трепетные, потому чужое счастье и добрая память согревают.

– Пришли, – короткое слово, и жар к лицу приливает.

Дверь распахивается, я лихорадочно вспоминаю, какое надела бельё, но на размышления времени мне отводят слишком мало. И когда сильные руки опускаются на мои плечи, помогают избавиться от пальто, я уже не могу толком ни о чём думать. А когда Сергей помогает мне избавиться от очень красивых, но жутко неудобных сапог, вообще мало что соображаю.

– Квартира небольшая, но уютная, – шепчет на ухо, а широкие ладони разминают мои плечи, гладят спину, и пальцы рисуют на коже замысловатые знаки. – Умница, красавица, страстная, весёлая, вспыльчивая, резкая, хорошая мать, подруга, хозяйка, танцовщица, бизнесвумен… слушай, ты вообще настоящая?

– Это не я, это ты о ком-то другом говоришь, – тихо смеюсь и закрываю глаза, когда губы касаются моей шеи. – Я безвольная дурочка, потому что совсем не могу тебе сопротивляться.

– Думаешь, я могу? – хмыкает, пересыпая слова острыми и пряными, как кайенский перец, поцелуями. – Что-то ты со мной такое сделала, не знаю. Признавайся, ворожила? Сирена…

– Делать мне нечего, – фыркаю и опираюсь руками на стену, потому что ноги в любой момент могут отказать. Мне очень нужна сейчас точка опоры, иначе ведь упаду.

– Ты сделаешь кое-что для меня? – тихий голос, хриплый до моих судорог внизу живота, до сладкой дрожи в коленях и ватных мыслей. Всего лишь несколько слов, всего лишь голос, а какой оглушительный эффект! – Говори. Просто говори, колдуй, плети узоры слов, только не молчи. Твой голос…

И снова во мне рождаются мысли, а Сергей озвучивает их. Нельзя быть настолько синхронными во всём, так не бывает, это глупость, это… страшно. Потому что знаю: засосёт. Ещё немного, и потянет на самое дно. Отрываю одну руку от стены, закидываю её за голову и обнимаю Сергея за шею. Притягиваю к себе. Его губы жалят меня, поцелуи ранят, отравляют кровь, но я не хочу ничего другого, не могу ничего иного желать.