— Понял.

— Должен будешь.

— Буду.

Заваливаю его к себе на спину и тащу в машину, мысленно проклиная себя за то, каким милосердным муднем стал рядом с ведьмой. Нет бы завалить, да вроде как не за что. Просто же сливал, зарабатывал. Наверное, ради детей всё, хули.

Ааааа! Бля! Ненавижу!

Затаскиваю и командую ведьме садиться назад. Его же усаживаю возле себя, чтобы никаких выходок, нахрен.

Катя молчит, потрясенная происходящим. Игорь кряхтит, пытаясь сдавить рану.

— Малыш, аптечку достань. Там сзади валяется, — прошу её, и ощущаю, как дрожащие руки передают мне коробочку. Сбавляю скорость, лишь с целью, чтобы этот придурок не отключился. — Задери кофту. — толкаю уже ему.

Делает, а там в боку огромная такая нехилая кровоточащая рана. Бросаю на неё мажущий оценивающий взгляд и хмурюсь.

— На, вколи, — даю ему шприц. — Я за рулём.

— Не умею самому себе.

— Я поставлю, — шепчет ведьма. — Куда надо?

— Точно справишься? — спрашиваю, и если честно нахожусь в полном безоговорочном ахуе. — Внутримышечно. Можно в руку.

— Справлюсь, — отвечает она, и пока я веду машину, на ходу вбирает в шприц инъекцию обезбола, после чего лёгким движением руки делает ему укол. — Всё. Порядок.

— Спасибо, — ворчит Игорь, придерживая свою рану.

— Кароч, реальность такова, что ты истекаешь кровью, дружище. До деревни около десяти минут. Я гоню, как могу. Молись всем Богам, которых ты упоминал ранее, потому что хуй знает, что тут может конкретно помочь.

— Глеб! — выдаёт задушено ведьма. — Не нагнетай! Гони лучше!

— Слушаюсь и повинуюсь, тигрица.

До деревни мы доезжаем примерно в то время, как я и говорил. Везёт, что там есть медицинский пункт. Туда мы в первую очередь и заваливаемся. Сначала нас категорично отказываются принимать, особенно с огнестрелом, но потом я показываю пачку долларов и нас тут же пропускают внутрь, взваливая Игоря на каталку.

— Кароч. Выживешь — сам найдешь, — кидаю вслед, когда его увозят. Сообщаю врачу, что он принял, а сам хватаю ведьму под руку и тащу вглубь деревушки. — Здесь быть нельзя. В машину возвращаться тоже. Вещи тебе новые куплю. — предупреждаю грубо, но она кидается обратно к тачке чуть ли не в истерике.

— Нет! Глеб, нет! — добегает до машины и взваливает на себя одну из сумок. — Её я тут не оставлю!

— Что там такого важного?

— Всё!

— Ведьма…

— Олень, ясно?! — выдает нервным вскриком, а мне вдруг так смешно становится…Будто она не игрушку имела в виду, а меня обозвала. — А ещё там документы…И другие мои важные личные вещи!

— Понял, давай сюда, — перебрасываю через плечо и тащу её за руку в ближайший дом. Хочу попросить, чтобы нас впустили погреться до тех пор, пока Гриша не пригонит мне новую тачку. Координаты я ему уже скинул. Гриша — свой человек. Не отцовский. Он всегда сделает, что попрошу. За плату естественно, а плачу я ему хорошо.

Сразу же натыкаемся на какую-то набожную семью, которая при виде меня перекрещивается. Ведьма пучит на них свои глаза, а мне настолько похрен, что я с каким-то необъяснимым напором вваливаюсь в их жилище и закрываю за нами дверь.

— Вечер добрый, — говорит за меня Катя. — Помогите пожалуйста. Нам немного переждать…Буквально час, мы неместные. — выдает она, пока они продолжают смотреть на нас как на бесов.

— Вы же грешники. Посланники Дьявола, — тычет в нашу сторону какая-то бабка, выглядывающая из-за угла с крестиком в руках, и я начинаю ржать. Достаю из-за пазухи ещё одну стопку денег.

Пиздец, да это не поездка, а благотворительный фонд Глеба Адова!

— Возьмите и помалкивайте, очень, мать вашу, прошу!

— Глеб! — перебивает меня Катя.

Но, как ни странно, женщина тут же хватает деньги и без уговоров тащит нам горячий чай, доброжелательно улыбаясь.

— Ну, вот, так-то лучше, — выдыхаю, пока мы ждём Гришу. Катя молчит, но нам хотя бы тепло и комфортно.

Через сорок минут во дворе дома нас ждёт серый фольксваген. Быстро здороваюсь с парнем, и мы садимся в машину. Он доберется обратно на попутках.

— Мир Вашему дому, идём к другому, — кидаю напоследок, пока бабка плюётся на землю и захлопывает за нами дверь.

— Ты видела, какая мерзкая пизда, а?!

— Глеб, блин, прекрати уже! — затыкает меня моя девочка, на что мне остаётся только вздохнуть и увозить её оттуда.

Ночка выдаётся тяжёлой и напряженной. На часах уже почти одиннадцать, а ехать ещё целых четыре часа.

И пока я веду, Катя спокойно вырубается на соседнем пассажирском сиденье, а мне остаётся только рассматривать её и балдеть от того, что она рядом…Да ещё и с нашим ребёнком под сердцем…

Глава 8

Открываю глаза, когда Глеб взваливает меня на руки и несёт в дом.

— Извини, но тут неудобно, а там теплее. Я уже всё включил и затопил, всё на автомате теперь, тебе ничего не нужно делать, — сообщает он, пронося меня мимо огромных металлических ворот. Дом, который я вижу, чуть поменьше его, но точно квадратов пятьсот. Не иначе.

— Куда такое огромное жилье?

— Других не водится, — язвит он, и мы заходим на порог, где Глеб, даже не разуваясь, несёт меня до гостиной, а потом опускает на пушистый коврик рядом с камином.

— Сколько сейчас времени?

— Три. Я гнал, как мог, — отвечает он, присев рядом. — Голодна? Кир сделал заказ продуктов, но их привезут только утром.

— Нет, всё нормально. Скажи лучше, как твоя рука?

— Она в порядке. Я уже говорил. Рука — не сердце.

— Ага.

— Ага, — давит, практически вздыхая.

— Ты обещал разговор. Всё рассказать. Я жду…

— Вот так сразу? Без прелюдии? — дерзко спрашивает, ухмыляясь. Пока я кошу на него свой самый недобрый взгляд.

Атмосфера медленно становится тягучей.

Огонь. Он. Я. Мы. Одни в этой комнате. Да во всём доме.

Слышу треск дров. Приятный древесный жжёный