нередким был прямой обмен одних товаров на другие или использование в качестве замены денег хлопчатобумажных тканей или какао-бобов. Попытки наладить сельское хозяйство, ориентированное на производство и вывоз сахара и хлопка, в большинстве случаев терпели неудачу до последних десятилетий XVIII в. С этого времени Мараньян быстро превращается в крупный центр производства хлопка, плантации которого распространяются и на Северо-Востоке. В целом же с севера получали то, что можно назвать «дарами джунглей»: ваниль, сассапариль[36] и в особенности бобы дикорастущего какао, которые индейцы и метисы собирали по берегам рек, а затем свозили в Белем.

Благодаря значительному количеству индейцев северные территории стали обширным полем деятельности религиозных орденов, в первую очередь иезуитов. Считается, что около 1740 г. в деревнях под опекой иезуитов и францисканцев проживало приблизительно 50 тыс. индейцев. Здесь следует отметить деятельность отца Антониу Виейры, прибывшего в 1653 г. в Бразилию в качестве провинциала ордена иезуитов и ставшего известным благодаря многочисленным проповедям, целью которых было положить предел злоупотреблениям в отношении индейцев. Между представителями королевской администрации, колонизаторами и миссионерами на севере постоянно существовали трения. Иезуиты вызывали значительное недовольство своими планами по «окультуриванию» коренного населения и контролю над ним, поскольку эти замыслы отличались от того, к чему стремились колонизаторы. К тому же иезуиты владели обширными поместьями, где выращивался скот, производились хлопок и сахар. Они также активно участвовали в торговле «дарами джунглей». Иезуиты столкнулись с рядом проблем; в конце концов в 1684 г. их выслали из Мараньяна. С помощью королевской власти они вернулись двумя годами позже, однако равновесие между миссионерами и колонистами останется шатким вплоть до окончательного изгнания иезуитов в 1759 г.

Составляя в 1627 г. первую «Историю Бразилии», брат Висенти де Салвадор сокрушался о хищническом характере колонизации и о том, что португальцы до описываемого времени оказались неспособны освоить внутренние регионы страны, «цепляясь за побережье, подобно крабам». Это последнее утверждение во многом соответствовало действительности, но в некоторых районах, особенно в центральных и южных областях Бразилии, положение начало меняться.

Колонизация капитанства Сан-Висенти началась с побережья, где были устроены плантации сахарного тростника и энженью. Но такая деятельность продлилась недолго. Сахар, произведенный в Сан-Висенти, не мог конкурировать с продукцией Северо-Востока как из-за качества почвы, так и из-за большей удаленности от европейских портов.

С другой стороны, населенный значительным числом индейцев регион привлек иезуитов. Миссионеры и колонисты, руководствуясь различными целями, устремились вглубь капитанства. Преодолев горную гряду Серра-ду-Мар, они, следуя по пятам за индейцами, оказались на плоскогорье Пиратининга на высоте 800 метров над уровнем моря. В 1554 г. иезуиты Нобрега и Аншьета основали здесь Сан-Паулу, получивший в 1561 г. статус поселения, и учредили училище (коллегию) иезуитов. Оказавшись отделенными от побережья естественными преградами, первые колонизаторы и миссионеры все больше сосредотачивались на внутренних областях Сан-Висенти, продвигаясь вглубь с помощью индейцев или используя для передвижения речную сеть (реки Тьетé, Паранаиба и другие).

На раннем этапе развития у области Сан-Паулу и северных территорий существовали некоторые черты сходства: сельское хозяйство, ориентированное на вывоз, оставалось слабо развитым; среди жителей было много индейцев, контроль над которыми оспаривали колонизаторы и миссионеры; монетное обращение было редким, и вместо него использовался прямой обмен. Особенно примечательным являлся высокий процент индейского населения. Многочисленные смешанные браки, связанные с очень ограниченным числом белых женщин, привели к появлению так называемых мамелюков[37] (потомков белых и индеанок). Преобладающим языком вплоть до XVIII в. оставался тупи. Португальцы из региона Сан-Паулу переняли многие обычаи и навыки индейцев, научившись обращаться с луком и стрелами не хуже, чем с огнестрельным оружием.

И опять колонизаторы и миссионеры столкнулись между собой — и вновь это было связано с различием в методах и конечных целях подчинения индейцев. Решения папы римского и португальского короля (1639–1640), в которых вновь подтверждались ограничения в деле порабощения индейцев, вызвали яростное негодование в Рио-де-Жанейро, Сантусе и Сан-Паулу. Иезуиты были изгнаны из Сан-Паулу и вновь вернулись туда лишь в 1653 г.

Помимо сходства с северными областями на начальном этапе развития, регион Сан-Паулу, вероятно, уже с конца XVI в. стал выделиться рядом специфических черт. Его жители сочетали выращивание винограда, хлопка и, в особенности, пшеницы с другими видами деятельности, позволившими им углубиться во внутренние — малоизученные или вовсе неизвестные — районы страны. Скотоводы из Сан-Паулу рассеялись по Северо-Востоку, добравшись до долины реки Сан-Франсишку и достигнув современного штата Пиауи. На юге своеобразным продолжением Сан-Паулу стал современный штат Паранá, где уже предпринимались попытки разведать залежи полезных ископаемых. Скотоводство распространилось в Санта-Катарине, Риу-Гранди-ду-Сул и на Восточном берегу (современный Уругвай)[38].

Частная инициатива колонистов по освоению земель сочеталась с политикой короны, заинтересованной в утверждении собственного владычества в регионе и в том, чтобы как можно дальше отодвинуть границу с испанскими колониями на юге. Жители Сан-Паулу и переселенцы, привезенные с Азорских островов, основали г. Лагуна в Санта-Катарине (1684). Несколькими годами ранее, в 1680 г., португальцы основали на берегу Рио-де-Ла-Плата, напротив Буэнос-Айреса, так называемую «Колонию Сакраменто», рассчитывая тем самым включиться в торговлю с Верхним Перу и особенно получить доступ к вывозу серебра, который осуществлялся через Рио-де-Ла-Плату, чтобы затем попасть на внешний рынок.

1.8. Бандейры и общество в Сан-Паулу

Значительный след, оставленный жителями региона Сан-Паулу в колониальной истории Бразилии XVII в. связан с бандейрами[39]. Речь идет об экспедициях, которые включали в себя подчас тысячи индейцев и устремлялись во внутренние районы страны, проводя там от нескольких месяцев до нескольких лет в поисках туземцев, которых можно было бы обратить в рабство, а также месторождений драгоценных металлов. Несложно заметить, что в этих вылазках участвовали и уже захваченные ранее индейцы, поскольку именно война, а вовсе не возделывание земли являлась основным занятием мужчин в традиционном индейском обществе. В подобных экспедициях мамелюки и индейцы всегда превосходили по численности белых. К примеру, большой отряд (бандейра) Мануэла Прету и Рапозу Тавареша, напавший на область Гуаира в 1629 г., состоял из 69 белых, 900 мамелюков и 2 тыс. индейцев.

Отряды бандейрантов направлялись в различные регионы: в Минас-Жерайс, Гойяс, Мату-Гроссу, а также в районы, где проживали индейцы гуарани под опекой испанских иезуитов. Среди них выделяется Гуаира, расположенная к западу от реки Паранá, между реками Паранапанема и Игуасу. В эту область бандейранты совершили ряд набегов, грабя и разрушая деревни и захватывая в плен индейцев. Некоторые отряды предпринимали вылазки на громадные расстояния; дух приключений в таких походах смешивался с жаждой наживы. Уже будучи ветераном, Рапозу Тавареш прошел в 1648–1652 гг. около 12 тыс. км: он двигался по направлению к Парагваю, достиг отрогов Анд, затем взял