до гостиницы и к великой радости Теодора, Генка уже вовсю хвалился тем, что единственный из всех нас, кто смог покататься на заграничном скакуне. Мы скептически воспринимали его восторг, мотивируя тем, что катаний как таковых и не было.

— Ты просто посидел на его спине, — закатив глазки, сказала Марина.

— А потом шмякнулся! — добавил Клим.

— Да я… — задыхаясь от праведного гнева, прошипел Генка.

— Приехали! — прервал нас Теодор.

Мы выгрузились, помогли Генке выйти и доставили парня до его комнаты. Разошлись по своим. Надо отдать должное Теодору, с врачом он вернулся буквально через десять минут.

Доктор, судя по глубоким морщина на лбу и сдвинутым к переносице бровям, был опытен и не сильно рад, что его выдернули из смотровой. Но Генкину ногу осмотрел пристально, прощупал и даже смерил давление парня и пульс.

— Перелома нет, — констатировал он по итогу. — Все в порядке.

А потом выписал какие-то мази, таблетки, витамины.

— Я все куплю! — тут же засуетился Теодор, и они вместе с доктором поспешно ушли.

Все разошлись по номерам, и только я не горел желанием идти в свой. Спать в присутствии микрофона не было никакого желания. Поэтому я пошел к Лесе. Она приняла меня с радостью. Обняв меня за шею, она буквально втащила меня внутрь и тут же потянула к кровати. Я не сопротивлялся.

Всю ночь и следующее утро мы провели с Лесей в постели. Я смог, наконец, отпустить ситуацию и перестал беспокоиться о задании. Зачем переживать, если толку от этого никакого? В конце концов, не я вызвался во всем этом участвовать, а меня настойчиво попросили. А то, что агент не вышел на связь — так то не моя вина.

Правда есть одна мысль по поводу агента. Бредовая, конечно, но все же…

Третий день пребывания в гостях должен был быть самым сложном. Именно сегодня должна состояться встреча с премьер-министром. Будет множество прессы, будет строгий дресс-код, официоз и все максимально пафосно и серьезно. От одного этого понимания становилось тошно и скучно.

«Всего лишь одна встреча — и летим домой», — попытался успокоить себя я.

И тут же скривился — ведь обещал Кингу интервью. Добрая моя душа, пожалел старого сухаря. Да и про Молодова и Дубинина, про других достойных парней хотелось рассказать.

Поэтому одеваться пришлось раньше остальных. Леся с неохотой проводила меня к себе в номер, где я, все время опасливо поглядывая на часы, словно те могли меня цапнуть, принялся одеваться. Костюм оказался подогнан идеально. Я вертелся у зеркала, откровенно любуясь на крепкое свое тело, красиво упакованное в строгую одежду.

Потом в дверь постучал Теодор.

— Вы готовы? Я отвезу вас в отель раньше, у вас там запланирована встреча с Гарри Кингом, если я не ошибаюсь?

— Все верно, — кивнул я. — Поехали. Подождите мен внизу, я кое к кому заскочу.

Теодор послушно пошел вниз. Я же заглянул к Генке, поинтересовался его состоянием здоровья.

— Все в полном порядке! — ответил тот.

— Тогда сможешь пойти на ужин с премьер-министром?

Генка сразу же скис.

— Ну не сказал бы прям, чтобы совсем хорошо, отлежаться бы еще чуток… Андрей, можно я в гостинице останусь? Мне градоначальника Лондона хватило выше крыши. А сидеть с премьер-министром — лучше увольте сразу. Там же все эти камеры… Ты не разозлишься, если я тут поваляюсь?

— Конечно. Не переживай, справимся.

Потом заглянул к Лесе. Она обняла меня, пожелала удачи. Я видел в ее глазах легкую тревогу, поэтому сказал:

— Все будет в порядке.

До гостиницы «Рубенс пэлас» мы добрались без происшествий. Там уже все было оцеплено, а дорога перекрыта. Но нас пропустили. Повсюду охрана, и муха не проскочит. Внутри тоже все было битком набито людьми в строгих костюмах.

Журналист Гарри Кинг для интервью снял гостиничный номер на пятом этаже. В коридоре было гораздо тише, хотя на лестничных маршах так же дежурила охрана.

— Рад видеть тебя, Андрей! — произнес Кинг, открывая дверь еще до того, как я даже постучал в нее.

Я принял приветствие, пожал руку. Сказал:

— И я рад.

Я вошел внутрь и Кинг тут же закрыл дверь, причем защёлкнул задвижку, чтобы никто больше не мог войти.

Я улыбнулся. Значит догадка была верной. Можно перейти и конкретным вопросам, чтобы расставить все по местам.

Я вошел в комнату. И едва Кинг сел, спросил его, глядя прямо в глаза:

— Как мне вас называть?

Вопрос не удивил Кинга. Губы журналиста растянулись в улыбке. Некоторое время мы просто смотрели друг на друга, но в этом молчании сказали больше, чем если бы говорили весь день.

— Догадался? — наконец спросил Кинг.

— Догадался, — кивнул я, внимательно глядя на собеседника.

— На чем я прокололся?

— На сильном желании повторно встретиться со мной. Таком сильном, что даже готовы были пожертвовать своей карьерой.

— Мне нужна была эта встреча, — грустно улыбнулся Кинг. — Очень сильно нужна.

— Так как мне