Шрифт:
Закладка:
Я понемногу искал мусоровозы и пришел к неутешительному выводу, что этот бизнес в Кустовом не налажен и нанять кого-то мы не можем.
С этими мыслями поехал в офис, чтобы успеть к Канцлеру, поговорить о некоем новом для него направлении. Возле офиса меня поджидали Нияз и Бузбуре, а с ними ещё какой-то паренёк.
— Здравствуй, Аркадий-Батыр! — поприветствовал меня Нияз.
Я поздоровался с ними за руку, помахал рукой Чену, который корпел над документами.
— Хотели спросить, как там наша работа, когда мы её будет доделывать, что сказал заказчик?
— Заказчик доволен, вопросов нет.
— Как нет вопросов, — переглянулись они. — Там швы не замазаны, три розетки не собраны, выводы не спрятаны, в шести местах плитка не доложена.
— Ну, я же деньги передал, — неопределённо ответил им.
— Это да, мы оплату получили, но дело-то не закончили⁈
— Там у заказчика сложности, его в Москву вызвали, — соврал я, — раньше, чем через месяц он не появится. Вы пока можете считать, что объёмы закрыты, акты подписаны. Фигурально, потому что реально мы всё от начала до конца делаем без оформления.
— Ну хорошо, — с некоторым трудом согласился Нияз, — будем считать, что мы ждём замечаний и ты нас вызовешь, чтобы доделать, устранить и так далее.
Я кивнул. Ситуация развивалась так стремительно, что ремонт в пещере меня очень слабо волновал.
— Тогда у нас к тебе просьба.
— Слушаю? Какие-то юридические задачи, что-то оформить?
— Не совсем. Вот племянник Бузбуре, Ильяс. Мы все его знаем давно…
Вперёд вытолкнули худосочного парнишку, того самого, который был с ними первоначально, но держался чуть позади старших.
— Мы работу ему найти не можем.
Я молчал, предполагая, что речь не идёт о работе каменщика или плотника, иначе к чему бы они ко мне обратились?
— Он институт закончил. Ты не можешь его взять в подмастерья? Помощником, секретарём? Платить не надо, мы его прокормим, ему бы опыта набраться.
— А кто ты по специальности? Давайте я его для начала у вас украду.
Не люблю, когда за кого-то говорят, хотя по долгу профессии часто говорю за других. Я взял парня, формально моего ровесника, за локоть и отвёл в сторону, усадил в лавку.
— Мне Бузбуре как отец. Родители мои умерли, вот он и воспитывал, — это были первые слова парня.
— Как тебя, Ильяс?
— Ну да.
— Где учился?
— В Казани.
— Казань — это серьёзно. А специальность у тебя какая?
— Финансы и банковское дело.
— Не совсем, чтобы юриспруденция.
— Меня никуда не берут без опыта. А чтобы набраться опыта, надо где-то поработать. Получается замкнутый круг.
— Чистая правда. А сам ты чего хочешь?
— Денег хочу заработать, мир посмотреть, готов работать, чтобы из бедности вырваться.
— Работать хотеть — это хорошо, это само по себе половина залога успеха. А кто у тебя преподаватель экономической теории был?
— Профессор Багаутдинова. Зовут Наиля Гумеровна.
— А что любила рассказывать?
— Существует взаимосвязь между национальными и региональными особенностями и финансовыми их институтами. Примеры, истории, развитие.
— А по степнякам что-то говорила?
— Кочевой уклад сменяется на современный, но этот процесс тормозит феодальная верхушка. Впрочем, в империи такая же ситуация, просто не всё так печально. А Вы знакомы с трудами Наили Гумеровны?
— Нет, но важно не это.
— А что?
— Латынь была?
— Пер аспера ад астра, — с сильным акцентом выдал он и улыбнулся.
— А другие языки?
— Английский, это основной язык финансовой системы. То есть, политически наша империя противостоит Британии, но объективно во многом используем их наработки и английские стандарты. И это некоторый парадокс, потому что общая платежная система мира называется свисс, производное от Швейцария, а там государственные языки не содержат английского.
— А какие языки в Швейцарии?
— Немецкий, итальянский, французский и ретороманский, на нём говорят, как ни странно, цыгане.
— Круто.
— А почему Вы спрашиваете, господин Аркадий Ефимович?
— Никаких господ! Так, выясняю степень твоей адекватности и эрудированности. Так сказать, по косвенным.
— И как я, прошёл собеседование?
— Тебя бы часок помучить, но времени нет. Вот что, приходи завтра к девяти в офис. Там Чен. Он тебя впустит.
— Вы меня берёте? Тоже, получается, по блату.
— Получается, что так. Тебя результат интересует или честность?
— Всё интересует, — насупился Ильяс.
— Я тебя не то, чтобы прямо беру. Я тебя попытаюсь устроить в банк Берклис.
— Я пробовал туда устроиться. Говорят, мест нет.
— Ну, а я знаком с управляющим. Так что, может и найдётся. Приходи. В крайнем случае будешь помогать по прииску, там тоже дел хренова гора. Или по медной фабрике. Всё, до завтра, мне пора.
Чен огорчённо покачал головой через окно, видя, что я так и не зашёл в офис, но мне и правда было нужно успеть к Канцлеру.
…
Канцлер держал во рту печеньку и самозабвенно рисовал.
В расчищенной для такого случая подсобке стояло уже четыре «черновика», то есть эскизы-наброски, где большее внимание уделялось каким-то частям картины, деталям или работе с цветом.
— Герр Канцлер, простите, что врываюсь.
— А, Аркадий? Не услышал, совсем увлёкся. Заходите, заходите, Вам можно.
— Красота!
— Считаете?
— Конечно, я в восторге и с удовольствием куплю у Вас один из эскизов. А зачем их столько?
— Ну, Рембрандт — это Вам не подпись начальника казначейства на поддельном чеке, тут материя тонкая.
Я, не отвлекая его от рисования, присел рядом.
— С чем пожаловали? — он критически посмотрел на мешанную им краску и посмотрел, как она ложится на холст. — Паспорт, накладные?
— Нет, задача, достойная автора. Можно сказать, маэстро.
— Не тяните интригу, мне же интересно.
— Помните, Вы делали паспорт?
— На того степняка, на Юбу, настоящий?
— Он каган.
— Ну, профессия моя учит быть на короткой ноге с правителями и сильными мира сего. И великими художниками. И что там, нужен новый паспорт?
— Целая индустрия нужна. Для начала нужна их конституция.
— Консти… что? Я никогда не подделывал конституции стран.
— Проблема в том, что в Южном Алы Тау ровно ни одного закона, вообще ничего, даже
