что-то скажу про тебя полиции, а теперь пытаешься спросить какую-то глупость про базарную девку, которую я и видел всего пару раз? — «да». Жаль, так отвечать нельзя. — Ты представляете себе то, что наделал? Мы не прощаем ошибок, когда наш глава узнает обо всём этом, а он узнает, твой дом сожгут дотла… — Скромный удар под дых. Как никак, преимуществом веса надо пользоваться.

— Мальчик, знаешь, скольким юнцам я обламывал крылья?.. Я уже устал считать. — и фантазировать. — Одним придурком больше, одним меньше, разницы никакой. Позови хоть весь свой район, но в душе ты сам знаешь, что виноват только ты один — никто не заставлял тебя убегать, а потом нападать с каким-то толстяком и цирковым карликом.

— Кто знает, может ты из полиции и решил накрыть меня?

— Если у тебя есть совесть, то ты скажешь мне хот что-то полезное о Дженни Крамер. Я знаю, что вы виделись далеко не пару раз…

— А тебе то что? Ты её любовник? — как сложно бывает с молодыми людьми. Порой они пытаются переспорить даже самих себя.

— Меня нанял её отец, этого тебе достаточно. А теперь скажи по существу — ты знаешь того, кто мог желать Дженни зла… кроме твоей матери.

— А если я откажусь говорить? — преимущество было на его стороне, больница — место людное.

— То на тебе останется смерть девушки. Тяжкий грех, между прочим. За такие придётся молиться минимум недельки две.

— А ты любишь острить… я бы, может, и сказал тебе что, если б знал, но с Дженни я только трахался и гулял пару раз. Она была нелюдимой, боялась, что нас увидит её отец, а ко всему прочему меня повысили в банде и я стал ходить под Прутом…

— Этот тот мелкий слабак?

— Он обожает ломать людям коленные чашечки и смотреть, как они ползают. Неделя-две — доберётся до тебя. А если он скажет Чаку Молоту…

— Или Роджеру Скальпелю…

— Ты издеваешься! — юнец смешно надулся, почти как шарик.

— Немного. Ваши страшные клички меня веселят. — а вот их предыстория — не очень. — Тебе совсем нечего сказать о мисс Крамер? Может, она жаловалась тебе на слежку, угрозы, надоедливые письма и признания в любви, странных людей около дома?

— Если кто за ней и следил, так это Чарли — ему очень нравятся такие задницы. — ему бы ему книжки нравилась, а не задницы, глядишь, он бы и не отхватил сегодня.

— Он хотел её у тебя отбить?

— Нет, куда ему, такому пугалу. Просто пялился на неё и цветы дарил, олух…

— Наша с тобой встреча настолько бессмысленна, что мне хочется тебя ограбить, чтобы выйти хоть в небольшой плюс по деньгам. Вали отсюда, пока я добрый.

Глава 7

Кирпичный дом. Номер 32. Большего знать не нужно, иначе в голове может произойти словесно-описательный пожар.

— Добрый день… вечер. Я Джеймс Браун, мне надо поговорить с вами по поводу пропажи вашей ученицы, её зовут Дженни Крамер. — если я говорил, из моего рта начинал выходить холодный пар — это всё, что необходимо для понимания температуры на улице. Дождик резво замерзал прямо на моей старой куртке, и капли, похожие на кристаллы, свисали с меня, как с молодой ёлки.

— Вы детектив? — спросил божий одуванчик за дверью, испытывая моё терпение.

— Да, и отменный. — гордо выпятив грудь, атлант расправил плечи и с силой причесал брови. Герой на обложку газеты готов, несите карикатуриста с длинными усами.

— Отменный, говорите? — по-хамски спросила недоверчивая бабуля. — У мистера Чейза никогда не хватит денег даже на обычного детектива, не то что на хорошего…

— Просто я детектив-альтруист. — хозяйка дома, кажется, удовлетворилась моим ответом и решила впустить доброго волшебника из страны чудес в своё пристанище.

Старинная дверь отворилась и открыла всему честному миру пожилую женщину с кульком на голове. Богачка имела на своём носу примечательные очки, по слухам, спасающие от упадка зрения.

— Ох… — бабушка неприлично вздохнула и с опаской оглянулась за спину: там стелились идеально чистые ковры, стояли тумбочки без единой пылинки и, я почти в этом уверен, грелся тёплый чай прекрасного сочетания трав, сахара и сливочного масла. — а почему вы такой грязный?

«Чтобы съесть тебя!» — не в тему завопил детектив и съел любопытную бабку. Как говорится, с глаз долой из сердца вон.

— Я поскользнулся и упал в канаву.

— Какая нелепость!

— Я с вами полностью согласен. — незаметно я продвигался к цели — входу в дом. Уже одна из моих ловких ног перешла порог и заляпала пол чёрными следами.

— Может разуетесь? Не бойтесь, в моём доме не крадут сапоги… особенно такие. — старая язва.

Ботинки пришлось снять. Дурное дело, доложу я вам, щеголять по холодному полу в одних носках, когда из них торчат большие пальцы. Всё это знатно смущает, в особенности, если с детства приучают к какому-никакому гостевому этикету. Я чувствовал себя школяром с разбитыми коленками, который пришёл в кабинет очень строгого директора, чтобы извиняться за разбитое окно. И ноги переставлял я также неловко, как и этот выдуманный бедный мальчик.

Старушка препроводила меня в просторную гостиную. Миловидный камин потихоньку подъедал поленья и придавал дому семейный уют, за окном было уже темно и, чтобы что-то рассмотреть, приходилось приложить немало усилий.

— Ваши вопросы, детектив? — хозяйка села на кресло, а мне достался стул близ пианино. По выходным вечерам, наверное, тут сказочная обстановка. Камин, берёзовые дрова, играет лёгкая музыка, за окном мёрзнут нищие и попрошайки… романтика.

— Меня крайне интересует личная жизнь вашей подопечной. Её знакомые, друзья, враги и просто недоброжелатели: нахамили на улице, приставили за углом, общитали в мясной лавке.

— Я простой музыкант и учитель, девушки не докладывают мне о своих проблемах. Они считают меня слишком строгой и старой, мои консервативные и традиционные взгляды отпугивают их откровения. — тётка говорила резво, чётко и очень приятно. Её речи струились тёплым весенним ручейком и заставляли меня прибегать к наивным метафорам.

— Не верю, что опытный педагог не следил за своей протеже. В крайнем случае, вы могли заметить её настроение в последние дни перед пропажей. — в окно забили крупные капли дождя и я на миг поднял взгляд от яркого камина. Беспросветная темнота за окном показалась мне слишком тяжёлой по сравнению с этим весельчаком.

— Как я уже говорила полиции, не считая её постоянных болей в голове, она была всё той же Дженни. Милая, добрая, отзывчивая, капельку своенравная. — упомянув негативное качество, бабуля зачем-то мне кивнула. Мол, вы всё поняли. — Но это же подростки —