Шрифт:
Закладка:
Шиза
«Ольга твоя – мертвая баба, то ли старуха, то ли молодуха, – одна фигня, непонятно. Жить тебе не дает, присосалась как пиявка».
Шиза усмехнулся своему отражению – похоже, впервые за очень долгое время он в ту минуту реально зассал. За очень долгое – это примерно лет за семнадцать, с тех пор, как в восемь заработал заикание, увидев нечто плохое в подвале детдома. Плохое – это примерно в сто раз хуже, чем когда, еще до детдома, насаживал лягушек на палки и опускал Муркиных котят в таз с водой. Бабушка за ним плохо следила, а потом папа с мамой умерли, и Шизу привезли в разваливающийся, пропахший старой масляной краской клоповник со скрипучими железными койками. «Инкубатор». Там он познакомился с Бесом, Винни и остальными. Там его, мелкого, другие дети заставили ночью лезть в подвал, пока воспитатели их не спалили. «Чё, зассал?» – спросил Бес, противно, как шакал, ухмыляясь. Шиза дрейфлом никогда не был и полез. И то плохое, что нашел в старых катакомбах, ему совсем не понравилось, мягко говоря. Правда, после подвала и Бес с остальными его зауважали, и котят топить как-то перехотелось.
Шиза долго не мог связать одно с другим, пока не понял однажды, что именно с той ночи в его жизни вместе с заиканием появилась и Оля. Никто про Олю не знал, это был их с Шизой большой-большой секрет. Оля была добрая, понимающая, Оля его слушала, как могла, и заботилась о нем, как о себе самой.
– Т-так что сам ты п-п-пиявка, Вася, – оскалился он в зеркало.
Вообще-то, только благодаря Оле он все еще более-менее дружил с головой. И с остальными частями тела – вот сейчас по ее наставлению щедро намазывал себе харю какой-то корейской фигней. Винни как-то спалила баночку – ванная тут у них была одна на этаж, прямо как в детдоме, – и многозначительно покачала головой, иронично скривив губехи. Даже тогда Шиза не пересрался. Главное, что кружевные труханы не спалила, и на том спасибо, потому что когда он лично первый раз обнаружил их на себе после одного из Олиных «приходов», то реально поначалу подумал, что это детские приколы давно минувших дней, и чуть было не пошел разбираться с Бабаем. Только тот подобные шуточки проворачивать любил и сам же над ними потом ржал.
Но теперь Шиза все время нервничал, когда думал о долбаном белобрысом колдуне. Каким таким образом, с какой такой стати, какого такого хрена, спрашивается?! Еще и сам же спасовал перед ним, как девчонка. Даже у Винни яйца потяжелее, чем то желе, что тем вечером наблюдалось у Шизы в штанах. Он должен был успокоиться, но хрена там лысого он был спокоен. В итоге прямо на трассе оставил Василия Блаженного топать до дома пятнадцать кэ-мэ пешком и той же ночью поехал в зал к Рафику. Там всегда торчал кто-то из парней, и можно было мудохаться хоть круглосуточно, пока не сдохнешь, так что домой Шиза вернулся только через сутки, позволив себе на двадцать четыре часа отвлечься от происходящего треша. Остальные в доме, само собой, не обрадовались, ведь Шиза велел им затихариться, а сам… Дрался, бухал, потом драл кого-то, снова дрался и бухал до следующей ночи, пока все дерьмо из него не вышло. Но их разрешения и не спрашивалось. Не то чтобы Шиза был равнее остальных, но каждый в семье знал, что ему необходимо где-то вызвериться, иначе под раздачу попадут сами. А Шиза своих тем более обижать не хотел. Но мог.
– П-прости, Оль, – вздохнул он, легонько похлопав себя по подбитым скулам. Синячеллы теперь будут, точно как у архимага Васи, если не краше. Оля, конечно, не обрадуется, если вдруг в ближайшее время сама надумает «прийти», и Шиза на всякий случай оставил на тумбе – нет, не ландышей, какие ландыши зимой? – похожих на подснежники, неведомых белых цветуечков, купленных в «Моем букете». Пар Шиза выпустил, а значит, новый день обещал быть чудесным.
В столовой вяло терлись Леший и расстроенный Толян, Винни гоняла лопаткой по сковороде замороженные блины в трубочках. Следы побоев на мордальнике Шизы первые двое понимающе проигнорировали, но Винни, само собой, не удержалась от комментария:
– А Вася у нас еще та недотрога.
– А т-ты у нас та еще п-приколистка.
– Ну, я хотя бы не лезу к мужикам на первом же свидании, – пожала плечами Винни. Толян и Леший молча подавились смехом, и Шиза повернулся в их сторону:
– А вы чё лыбитесь, у-у-утырки? С-смешно вам чё?
– Ничё, – потупился Леший.
– Это нервное просто, – виновато добавил Толян.
Винни махнула рукой с выражением лица, говорившим: «Забей!» – и Шиза не стал заморачиваться. Нужно сосредоточиться на более важных вещах. Пока Винни грела очень поздний завтрак, а Толян уныло обзванивал гаражи, выяснял, что по заказам, где какие руки нужны, куда токаря, кому дизелиста, Шиза молча пил свой черный кофе и обдумывал, что делать дальше. Стоит ли теперь реально доверить свои секретики и проблемки Шаман Кингу или сначала с Олей посоветоваться? Она и так осталась далеко не в восторге оттого, что в старом подвале у них пару дней назад ночевал гость. Оля вообще подвалы не любила, как, собственно, и сам Шиза. Но других вариков не нашлось, Шизе пришлось взять Василия с собой в дом и срочно вызвать Олю – только она одна могла справиться с истерикой Антона, который первым нашел тело Кирюхи. Антон, Винни и остальные навещали того раз в месяц и всеми силами пытались вернуть в реал, как когда-то Бабая, но Кирюха плотно сидел на «витаминах», иногда даже не жрал по нескольку дней. Так было почти со всеми, кто после выпуска оказывался или на улице, или на нарах, и они старались им помогать, как получалось. Однако главная проблема состояла в том, что к
