– Ну, волчара, я тебе это еще припомню! Я тебя научу записки оставлять и предупреждать, когда уходишь! Телефон тебе куплю! Или часы с GPS, как ребенку. Найдись только.

И выключила свет.

За последние годы Ксюха неплохо научилась контролировать свои страхи. А что делать, мыться-то надо! Это ребенок может позволить себе орать и вырываться, когда бабушка пытается намылить ему голову, а взрослая девица должна справляться сама. И Ксюха справлялась. Разве что глаза старалась не закрывать, даже если в них попадало мыло. Потому что с открытыми глазами намного проще, реальность не путается с давними воспоминаниями.

Но всякое, конечно, случалось. И лампочка в ванной перегорала, и электричество вырубалось, и просто в глазах ни с того ни с сего темнело от подступающей паники. А иногда Ксюха специально заставляла себя зажмуриться. Ненадолго, на пару секунд. Пыталась таким образом тренировать нервную систему.

Нервная система тренироваться отказывалась и исправно выдавала в ответ головокружение, тахикардию и прочие спецэффекты.

Вот и сейчас получилось так же: сердце забилось чаще, воздух застрял где-то в горле, отказываясь проталкиваться в любом направлении, ноги подкосились, и Ксюха аккуратно сползла по стенке на пол. К счастью, дело было возле двери. И к еще большему счастью – возле незапертой двери.

Ксюха кое-как толкнула себя вперед, ударилась плечом, заскользила по кафелю…

Дверь тоже заскользила – наружу. Ванную наискось перечеркнула светлая полоса.

В гостиную Ксюха не вышла, а выползла, потому что ноги все еще дрожали. И тело дрожало. И голос тоже дрожал, когда она прохрипела в пространство:

– Достаточно? И только попробуй сказать, что этого мало!

Дом ничего не сказал. Просто молча обрушил на Ксюху картинку.

Это было похоже на утренний сон в перерыве между двумя звонками будильника. Вот ты кое-как осознаешь себя в реальности, наугад шаришь рукой по тумбочке, пытаясь выключить звук, он обрывается, ты убеждаешь себя встать и даже пытаешься это сделать, а потом вдруг снова оказываешься лежащей лицом в подушку, а будильник снова звонит, потому что спросонья ты нажала не «отключить», а «отложить».

Но между этими двумя попытками проснуться мозг успевает выстроить в голове связный сюжет с персонажами, кульминацией и даже своей внутренней логикой.

Конечно, сразу же после пробуждения ты забываешь этот сон, а потом весь день пытаешься его вспомнить или хотя бы поймать то самое ощущение, когда целая жизнь уместилась в пару минут.

Сейчас произошло нечто подобное. На целую жизнь, конечно, не тянуло, но Дом каким-то чудом утрамбовал в несколько секунд уйму событий.

Вот Людвиг просыпается, рывком садится в кровати (в Ксюхиной, между прочим, ну да ладно, она же сама разрешила), пытается отдышаться после очередного кошмара. Нервно трет больную ногу, морщится, сползает на пол.

Ковыляет в ванную – медленно, придерживаясь за стену. И непонятно, то ли его спросонья так шатает, то ли нога совсем отказывается слушаться.

Долго умывается холодной водой, чуть ли не целиком голову под кран засовывает, не обращая внимания на намокшие волосы и ворот футболки.

На обратном пути замечает кухонную дверь, открывает осторожно, видит раритетный холодильник, ржет.

Ничего смешного в этом детище советского автопрома вроде как не было, но Людвиг явно поймал какие-то свои ассоциации, и не сказать чтобы веселые. Потому что смех получился нервным, немного истеричным. Так смеются от безысходности, когда понимают, что терять уже нечего, пан или пропал. И немедленно идут делать глупости.

В общем, Ксюхе смех совсем не понравился.

Еще меньше ей понравилось, что, отсмеявшись, Людвиг торопливо похромал в гостиную, разворошил добытую со стройки коробку, выудил из нее какую-то бумажку и запихал в карман. После чего накинул куртку, сунул ноги в кеды и исчез.

Видение тоже исчезло. Выключилось, как сон при пробуждении, но в отличие от сна из головы не выветрилось, хоть и слегка потускнело, перестало казаться таким реальным.

Ксюха ошарашенно потрясла головой и выругалась.

Ругаться она, правда, не очень умела. В голове словесные конструкции иногда выстраивала, но вживую их отрабатывать было не на ком, поэтому сейчас все распирающие эмоции кое-как сформулировались в одно короткое:

– Идиот блохастый!

Ну а как его еще назвать? Идиот и есть!

Погулять он пошел, видите ли! Поздней осенью! С мокрой головой! В кедах на босу ногу! В человеческом, чтоб его, облике! Воспаление легких в придачу к больной ноге захотел, что ли?

– Он мог превратиться в волка уже после перемещения. Может, у него в звериной шкуре ключ не работает, – утешила себя Ксюха, но злиться не прекратила.

И нервничать тоже. Потому что после картинки, подсунутой Домом, вопросов стало больше, чем ответов.

Во-первых, непонятно, сколько времени прошло с момента исчезновения: час, полдня, сутки? Часов здесь не было, ориентироваться по солнцу тоже не получалось, проснуться Людвиг мог когда угодно – хоть утром, хоть вечером. Но, наверное, времени все же прошло достаточно для того, чтобы забеспокоился даже Дом. А он точно беспокоился, иначе не стал бы Ксюху подсказками снабжать.

А во-вторых (и в-главных), куда этого блохастого понесло?!

Коробка с сокровищами по-прежнему стояла на журнальном столике, Людвиг не счел нужным куда-то убирать ее или прятать. Да и от кого прятать, если Ксюха уже сунула туда нос? Хотела бы что-то спереть – уже сперла бы.

Она заглянула в коробку, пытаясь понять, чего не хватает. Пропажа нашлась быстро – один из конвертов с письмом. Точнее, само письмо осталось на месте, Людвиг утащил с собой именно конверт.

Ну что ж, уже легче. Потому что если на этом конверте не был записан какой-нибудь тайный шифр (а Ксюха ничего подобного не заметила), то оставался только адрес. Точнее, один из двух адресов: немецкий или русский. И скорее – все-таки русский. Вряд ли Людвига понесло из Дома прямиком в Германию. Как бы он вообще умудрился туда попасть?

В придачу к ключу Ксюхе досталась и короткая лекция о том, как им пользоваться. И если с перемещением в Дом все обстояло просто (сконцентрироваться и коснуться рисунка), то обратный путь был чуть сложнее. Сначала требовалось представить, куда хочешь попасть. И не абстрактную точку, а вполне конкретное место, откуда ты уже перемещался. То есть знакомое не только тебе, но и Дому.

Там, в этом месте, оставался некий энергетический след, к которому прокладывался маршрут. И след этот держался не так уж и долго – неделю или две, не больше.

Грубо говоря, сам ключ никого никуда не перемещал, он лишь отправлял сигнал и задавал координаты, а все волшебные манипуляции брал на себя боггарт. Так что пользоваться этим методом могла даже лишенная магии Ксюха.

Конечно, Дом мог запросто выплюнуть человека в реальность безо всякого ключа. В то единственное место,