— Я — слабая магиня, если ты забыл, — напомнила я.

— Сама-то в это веришь, слабая магиня? У тебя глаза сверкают голубыми молниями.

Я резко остановилась, словно врезалась в столб. У меня?! Голубые молнии?! Я, конечно, могла ошибаться, но голубые молнии были признаком сильной магии, едва ли не божественного типа. Вот только ни я, ни Ториса богами или их детьми не являлись.

— Время, — напомнил Димир.

— Потом все мне расскажешь.

Тихий вздох.

— Иди.

— Да?

— Да.

Ладно, я вспомню. Потом. После обеда. И про молнии, и про портал. Все вспомню. Пока же я возобновила движение.

Очень скоро коридор вывел нас к широкой мраморной лестнице с позолоченными перилами. Пока мы спускались, я насчитала двадцать пять ступенек.

Вышли в холл, широкий, просторный, светлый. По нему сновали слуги, частенько забегавшие в распахнутые двери неподалеку.

— Обеденный зал, — негромко произнес Димир и целенаправленно зашагал туда.

Я пошла рядом, мысленно уже составляя список вопросов к этому умнику.

Глава 23

Обеденный зал, просторное светлое помещение, был украшен многочисленными цветами, живыми и искусственными. Под потолком порхали бабочки, явно иллюзия. За празднично накрытым столом сидело много существ. Очень много существ. Я даже считать не стала, чтобы не сбиться со счета. Да и смысла не было. Я не знала никого из сидевших и не желала дальше поддерживать отношение ни с кем из них. Но чем дальше мы шли, тем сильнее разрасталось у меня в груди подозрение, что эти существа здесь собрались не просто так. А еще… Еще я была практически уверена, что Димир прямо здесь и сейчас старается усидеть на двух стульях. Ему зачем-то надо было представить меня семье, причем представить как жену. И в то же время я не чувствовала лжи в его словах, когда он говорил, что у нас с ним есть только два часа для обеда в его особняке. Все же лорд драконов не бог, хоть и очень сильный маг. И вряд ли он сможет перебороть божественную сущность шаркара.

Вывод: здесь и сейчас Димир пытается разыграть сцену из спектакля под названием «Я и моя семья». Понять бы только, для чего ему это надо и какова моя роль во всем этом фарсе.

Под внимательными, иногда насмешливыми взглядами незнакомых мне существ мы с Димиром дошли до места назначения и сели во главе стола.

Белоснежная накрахмаленная скатерть, посуда из тончайшего фарфора, посеребренные столовые приборы, разложенные у тарелок тончайшие салфетки — роскошь так и била мне в глаза. Димир старался произвести впечатление, но вот на кого? На свою родню или на меня? Впрочем, разницы нет. Главное — мне нужно продержаться за столом чуть меньше двух часов. Потом я смогу с чистой совестью вернуться в академию и, возможно, встретиться с Аурелией и приступить к расспросам.

Расторопные слуги налили в глубокие тарелки горячий мясной суп — первое блюдо. Его традиционно ели молча. Я насыщалась и готовилась к общению с народом. А в том, что они захотят пообщаться, у меня сомнений не было. Слишком много ехидства сквозило во взглядах и улыбках некоторых представителей высшего общества.

После первого блюда слуги убрали грязную посуду и расставили перед господами тарелки для поедания вторых блюд. А они были разнообразны: каши, салаты, мясо жареное, тушеное, запеченное с чем-либо, соленья, копчености, сыры… Можно было наесться при одном только перечислении того, что стояло на столе. Повар явно постарался на славу. Видимо, долго занимался подготовкой обеда.

Когда слуги наложили в тарелки то, что пожелали их хозяева, и отошли от стола, одна из женщин наконец-то обратила свой взор на меня.

Высокая, статная, полная, но не толстая, она смотрела с надменностью. В ее чертах проскальзывало сходство с Димиром. Однозначно, мать или тетка. И она собиралась сказать гадость. Прямо-таки горела желанием.

— Ториса, милая, — приторным голоском произнесла она, — неужели ты наконец прислушалась к голосу разума и вернулась к моему сыну?

«Или, скорее всего, он тебя поймал и притащил сюда насильно», — читалось между строк.

За столом послышались смешки. Я позавидовала умению аристократов и жевать, и хихикать одновременно. У меня так почему-то не получалось. Видимо, опыта было мало.

— Ну что вы, матушка, — ответила я тем же тоном, — разве можно жить вдали от вашего сына? Он же притягивает к себе, прямо как магнит. Вот только вернулась я, как вы говорите, ненадолго и совсем скоро должна покинуть ваше общество.

За столом воцарилась тишина. Даже Димир жевать перестал. А он-то что замер? Неужели верил, что я, настоящая я, спущу его родственникам издевательства? Да конечно, разбежалась. Я не истеричная тихоня Ториса.

— Покинуть? — взяла слово женщина помоложе, голубоглазая блондинка в синем платье. Она походила сразу и на Димира, и на его мать. Сестра? Тетка? Племянница? — Димир уже согласился тебя отпустить, Ториса?

— Конечно, — мне очень хотелось оскалиться, но я все так же мило улыбалась. — Честно говоря, я здесь всего лишь на два часа. — И уже повернувшись к Димиру, с приторной улыбкой: — Правда, родной?

Глаза Димира даже не сверкнули — полыхнули алым. Кто-то за столом, не стесняясь, поежился. Мать с непонятной блондинкой напряглись. На меня этот спецэффект впечатления не произвел. Мало, что ли, я в свое время фантастики и ужастиков пересмотрела? Пусть родню свою пугает, впечатлительную, киборг недоделанный. Так что я продолжила улыбаться. Еще и ресничками похлопала для пущего эффекта.

Димир, видимо, осознал, что со мной его трюк не пройдет. Всполохи в глазах исчезли. Крепко сжатая до этого челюсть разжалась.

— У Торисы дела, — медленно произнес Димир.

И замолчал. Сделал одолжение, называется. Нет, так не пойдет. Надо местных аристократов шокировать по полной. Чтобы не забыли в будущем, с кем имеют дело.

— Ну что же ты, любимый, не говоришь всю правду, — моя улыбка все же стала похожей на оскал. — Дело в том, что я теперь ректор магической академии. И всегда должна быть на посту. Адепты, преподаватели, нечисть на территории академии — за всеми нужен глаз да глаз.

И ведь не солгала ни разу. У меня за месяц сегодня был первый выходной. И то только потому, что вчера меня вымотала встреча с членами совета. А так я и сегодня разбиралась бы с делами академии.

Народ молчал. Смотрел на меня изучающе и молчал. Видимо, пытался представить себе истеричку Торису в кресле ректора. Получалось, судя по всему, плохо.