— Кто здесь главный⁈ — громко спросил я, врываясь в палату. — Кейт — снимай! Грейс — записывай!

На покрытых соломой досках лежали калеки и старики, тощие, измождённые и безнадёжные. Недоедание, почти полное отсутствие гигиены — да тут концлагерь, а не богадельня.

— Что вы здесь делаете⁈ По какому праву⁈ — вбежала в палату женщина лет сорока, одетая в льняной халат.

— Ты кто? — повернулся я к ней.

— Я младшая монахиня этого дома призрения, Сольвейг Финндоттер, — представилась она. — А ты должен немед…

— Праведный президент Душной, — перебил я её. — Я большой друг правительства этого города и я объявляю о переходе всех призираемых под мою юрисдикцию! Прочь с дороги!

Следующая палата открыла схожую картину.

— Вы что, решили их вообще не кормить? — спросил я. — Это же бардак! Развели тут концлагерь, бляди алчные! Ну-ну, я с вами ещё разберусь!

— Смилуйся, повелитель! — упала на колени Сольвейг. — У нас нет денег! Мы делаем, что можем!

— Можете вы мало! — развернулся я к ней. — Дальше действовать будем мы!

Достаю телефон.

— Аллё, Кумбасар! — выкрикнул я. — Доставьте в Таеран один автодок из новой партии. И медицинских специалистов с охранением в эту сраную богадельню!

— Понял, повелитель, — ответил Карим Кумбасар. — Сделаем.

— Развели бардак, блядь! Хаос! Ужас, нахуй! Даже мне, личу… — вновь перевёл я взгляд на монахиню. — Личу, блядь! Даже мне некомфортно тут находиться! А тут люди, вообще-то!

На самом деле, мне похуй, но это надо на камеру. Пиар же, ну…

— Всё, Грейс, вырубай камеру, — приказал я телохранительнице. — Передашь запись Лужко, чтобы обработал и смонтировал — это новый сюжет для его авторской программы. Скажи ему, что надо поговорить с телезрителями о нашей ответственности перед этим миром и всём таком. Бремя белого человека или как это ещё называется… Если ёмко: мы не можем равнодушно наблюдать за страданиями людей! Лужко сам догонит, чего я хочу, поэтому давай, сейчас топай в портал, а как закончишь — возвращайся.

В этом городе просто дохрена материала для подобных слезоточивых историй, которые найдут отклик у каждого, кто хоть год прожил в этом мире. Работаем с аудиторией!

— Всё, идём на аэродром — надо посмотреть, как продвигаются работы!

/13 мая 2029 года, Серые земли, условно-безопасная территория/

— Чем тут пахнет? — огляделся я. — Чуете?

Я не могу ничего унюхать, нет носа, но запах я чувствую.

— Повелитель, возможно, это мертвечина, которой несёт от того куста, — сказала Кейт.

Кругом лишь серые пески, с небольшими каменистыми островками. И местные растения, неспособные расти в этом песке, используют для закрепления эти камни. Да-да, здесь настолько хреново, что растения вынуждены выжимать что-то полезное из камней.

— Нет, тут другое! — развёл я свои костяные руки в стороны. — Здесь пахнет грандиозными возможностями! Грейс, Кейт, Катрин — ГоПро включены?

— Да, повелитель, — синхронно ответили телохранительницы.

Проверяю свою камеру, висящую на нагрудном кармане. Тоже пишет.

— Мы идём вглубь Серых земель, в опасные земли, — произнёс я. — Пришла пора узнать, что они скрывают! За мной, дамы!

Примечания:

1 — «На время — десять, на ночь — двадцать пять…» — это из поэмы Александра Блока «Двенадцать». Рекомендую ознакомиться и задуматься, ведь произведение знаковое, охуительное и гениальное. Сам Блок, когда дописал, внёс в свой дневник короткую запись — «Сегодня я — гений». По словам писателя Всеволода Иванова, при беседе с Колчаком он услышал: «Горький и в, особенности, Блок талантливы. Очень, очень талантливы. И все же обоих, когда возьмем Москву, придется повесить…» Но, как оказалось, Иисус Христос был с красногвардейцами, поэтому Колчак, в итоге, ушёл на дно речки. Самого Блока третировали за то, что он в конце поэмы указал, что впереди шёл Иисус Христос, а за ним следовало двенадцать красногвардейцев. Цитата Блока: «Я хотел бы, чтобы этот конец был иной. Когда я кончил, я сам удивился: почему Христос? Но чем больше я вглядывался, тем яснее я видел Христа. И тогда же я записал у себя: к сожалению, Христос». Относительно тематики сноски — это беседа городских проституток, которые тоже, как все, провели собрание, «обсудили — постановили: На время — десять, на ночь — двадцать пять…… И меньше — ни с кого не брать…» Вся власть Учредительному Собранию! Реально, ты, глубоко уважаемый мною читатель, всё-таки, прочитай эту великую поэму Александра Александровича Блока, если ещё не читал или читал очень давно. Как сказал Лев Троцкий: «Конечно, Блок не наш. Но он рванулся к нам. Рванувшись, надорвался. Но плодом его порыва явилось самое значительное произведение нашей эпохи. Поэма „Двенадцать“ останется навсегда».

2 — Фахверк — нем. Fachwerk, от Fach — ящик, секция, панель и Werk — работа — каркасная конструкция, типичная для крестьянской архитектуры многих стран Центральной и Северной Европы. Также он известен как «прусская стена». Представляет собой каркас, образованный системой горизонтальных и вертикальных деревянных брусьев и раскосов с заполнением промежутков камнем, кирпичом, саманом и другими материалами. Фахверк — это буквально первое, что приходит на ум, когда думаешь о средневековых немецких домах. Преимущества фахверка: энергоэффективность даже сейчас довольно-таки ого-го, строить его легче и быстрее, чем из кирпича или природного камня, ещё это дешевле, стоять такие дома могут столетиями, а ещё, если в стену залетел камень из требушета, починить это будет легче лёгкого. Недостатки классические: деревяшки склонны зарастать плесенью, особенно в климате Германии, эти же деревяшки могут легко загореться, ну и обмена воздухом почти никакого, поэтому окна лучше держать открытыми.

Глава шестая

Кровопийцы

/15 мая 2029 года, Серые земли, в песках/

— Эх, давно я здесь не