И я вспомнила сказку «Снежная королева». Я очень люблю эту сказку и, когда у нас час чтения, часто беру толстенную книгу «Сказки Андерсена», перечитываю её. Бабушка, когда замечает, говорит, чтобы я не халтурила и взяла в руки что-нибудь стоящее. У нас много книг. И бабушка покупает, и папа – тоже. Даже по ночам в очереди за книгами стояли. Выкинут какую-нибудь подписку, так тут же очередь возле магазина образуется. Так папа однажды не пришёл ночевать – стоял в очереди. Пришёл утром, замёрзший, с каким-то листком бумаги. Позвонить неоткуда было, из очереди выйти нельзя: каждые полчаса перекличка, если ты не отозвался, тебя вычёркивают. Так в нашем доме появились Грин, Пушкин, Лермонтов, Некрасов, сказки народов мира и «Большая детская энциклопедия» в двенадцати томах.

Ну да ладно, я не об этом. Почему я люблю «Снежную королеву»? Потому что там – сама правда. Нет, вороны не разговаривают, конечно, и разбойники уже давно по лесам не бегают. У нас ведь Советский Союз, а не какая-то там Дания или Англия. Это у них Робин Гуды под каждым кустом сидят. У нас советские леса, а в советских лесах разбойники не водятся. И королей у нас нет. Но у нас есть дети, советские дети. И эти дети имеют такие же горячие сердца, как у Герды. Ведь именно своим горячим сердцем она растопила лёд в душе своего брата! Своими горячими слезами оплакала она этот кусочек льда! И у нас тоже всё это есть! Мы – класс, одна команда, мы – друг за друга и один за всех! Мы – пионеры! А это вам не просто так! Мы тоже умеем топить лёд своими горячими пионерскими сердцами!

Правда, с Анной Генриховной пока не получается. Видимо, осколок зеркала большой попался. А ведь если подумать, то бедная она женщина. С горячим сердцем очень трудно жить, а как же она с холодным мучается? Девочки говорили, что у неё мужа нет – ушёл к другой женщине. Видимо, и он замёрзнуть боялся. А ещё девочки говорили, что у неё и детей нет. Ужас какой: и сердце холодное, и детей нет. Прямо беда! А может, у неё потому детей нет, что сердце холодное? Я тут же представила себе, как Анна Генриховна несёт домой классный журнал и там колошматит своего ребёнка этим журналом по голове, ну, или по попе. Нет, не представляю себе, как такое возможно: всё же свой ребёнок – его должно быть жальче, чем чужих. И тогда я подумала: а если мы всем классом станем плакать над несчастной Анной Генриховной, может, нам удастся растопить этот кусок льда в её груди!

И тут в голове у меня родился план.

Глава вторая

Как мы решили растопить холодное сердце Анны Генриховны

На перемене я изложила девчонкам свою теорию горячего сердца. Девочки как-то засомневались и предложили посоветоваться с мальчишками. Один голос Сашки Макарова у меня уже был, и Вовка Симаков тоже будет «за» – всё же мы были когда-то одной командой. С остальными пацанами придётся договариваться.

На рисовании по классу полетели записки. Мы назначили общую встречу в сквере сразу же после уроков. Пришли все, кроме первой красавицы класса Ленки Орловой. Витька Клёнов и Мишка Бойцов, её Дон Кихот и Санчо Панса в одном лице, пришли, увидели, что Ленки нет, и ушли. Остальные расселись на траве и стали меня слушать. План был прост, но нужна была подготовка.

– Скажите: кто из вас любит Анну Генриховну?

Ребята ожидали любого вопроса, но не этого.

– Ты дура, что ли?

– Машка, ты с ума сошла?

– Ну как её можно любить?

И тогда я задала второй вопрос:

– А кому её жалко?

На меня посыпались насмешки. И только Вика Бойцова, сестра-близнец Мишки, неуверенно подняла руку. Все сразу же переключились на Вику.

– Вичка, а чё тебе её жалко? Она же твоего брата по голове журналом била и в угол ставила?

– Бойцова, ты что это? Она же дура! Чего её жалеть?

Вика заплакала и опустила руку. Я подошла к Вике и твёрдо сказала:

– Значит, нас двое.

И тогда все стали спрашивать: чего это мы собрались?

Я изложила им план, как растопить холодное сердце Анны Генриховны. План заключался в том, что однажды Анна Генриховна заходит в класс, а мы все сидим и плачем. А потом мы встаём и говорим хором: «Мы вас любим, Анна Генриховна». Пацаны ошалели от такого предложения и чуть было не ушли, но почему-то остались. И тогда я выдвинула самый главный аргумент:

– Просто её никто не любит, понимаете? А когда мы её полюбим, она перестанет орать и бить нас. А может, она и есть сама Снежная королева? Ведь Снежная королева почему Кая с собой взяла? У неё своих детей не было, а ей нужно было, чтобы хоть кто-то её полюбил! И когда она поняла, что Кай не может её полюбить, она и заморозила его сердце. Ну давайте попробуем! А вдруг получится?

– Давайте голосовать, – предложила Ирка Богданова.

– Давайте лучше подумаем! – сказал Серёжа Пегов. Серёжа был отличником, и у него, в отличие от меня, было примерное поведение.

– Давайте. Три минуты на раздумья, – сказала я, и все задумались.

Серёжа засёк время, потому что у него одного были часы, и, когда три минуты истекли, Серёжа сказал: «Стоп!»

– Кто за то, что мы будем топить ледяное сердце Анны Генриховны? – серьёзно спросила я, вытащив из портфеля первую попавшуюся тетрадь, чтобы записать тех, кто согласен. Все, кроме троих, подняли руки. Среди этих троих был Сашка Макаров. «Предатель!» – подумала я и посмотрела на Сашку так, что самой страшно стало. Сашка выдержал мой взгляд, но руку так и не поднял.

– Сашка, ты что, струсил?

– Вот ещё. Просто пацанам плакать нельзя.

– А если для дела, для пользы?

– Всё равно нельзя.

– Ладно, плакать будем мы с девочками, а вы просто хмурьтесь. Вы в душе плачьте. А кричать все вместе будем.

Но мальчишки внутренне сопротивлялись, и я видела это по их лицам.

– Кто против? – спросила я, выразительно посмотрев на Сашку. Он руку не поднял. Двое мальчишек, глядя на него, тоже не решились на открытое противостояние.

– Кто воздержался? – Три руки взмыли вверх.

– Итак, принято почти единогласно. Теперь я ставлю условие: нам нужно подготовиться, потому что если это делать неискренне – лёд не растопится. Герда искренне плакала над замёрзшим Каем. Дома тренируемся искренне плакать, операцию назначаю на пятницу, на классном часе.

– А громко плакать? – спросила Вика.

– Как хочешь. Герда плакала тихо, но у неё всё получилось. Зато представьте, как хорошо будет потом! Она нас полюбит и больше никогда не будет на нас злиться. Но если тихо не проймёт, тогда можно плакать громко.

С этим