относительно достоверности сведений, сообщенных перебежчиком. Нарком обороны С.К. Тимошенко высказал мнение, которое поддерживали все присутствующие люди в военной форме: перебежчик говорит правду. Им было предложено дать в округа директиву о приведении войск в боевую готовность. Однако этот вариант был сочтен Сталиным преждевременным. Надежда на мирное разрешение кризиса еще оставалась, и было решено ввести в распоряжение войскам уточнение относительно возможных провокаций противника, т. е. советским руководством не исключался вариант, когда немцы отдельными выпадами 22 июня могли вынудить командиров приграничных частей и соединений нанести авиаудары или же перейти границу. В этом случае был бы создан casus belly (повод для войны), оправдывающий вторжение в глазах мирового сообщества. Крупномасштабные боевые действия в этом случае начались бы не 22 июня, а 25 или 26 июня, после обширной пропагандистской кампании в прессе, разоблачающей «красных варваров». Как мы знаем сегодня, немцы такой вариант не рассматривали. Но вечером 21 июня на совещании в Кремле это было совсем не очевидно.

Сообразно этим предположениям директива была доработана. В итоге в войска был направлен документ, оставшийся в истории как Директива № 1. В нем говорилось:

«Военным советам ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО.

Копия: Народному комиссару Военно-Морского Флота.

1. В течение 22–23.6.41 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Нападение может начаться с провокационных действий.

2. Задача наших войск — не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения. Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов быть в полной боевой готовности встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников.

3. Приказываю:

а) в течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе;

б) перед рассветом 22.6.41 г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать;

в) все части привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточенно и замаскированно;

г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов;

д) никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить.

Тимошенко. Жуков. 21.6.41 г.».

С этой директивой Н.Ф. Ватутин немедленно выехал в Генеральный штаб, чтобы тотчас же передать ее в округа. Передача в округа была закончена в 00.30 минут 22 июня 1941 года.

Командующий округом генерал армии Д.Г. Павлов провел вечер 21 июня за сугубо мирным занятием. В то время как немецкие солдаты слушали обращение Гитлера, командующий Западным особым военным округом в Минске наслаждался представлением куда более приятным. Он смотрел «Тартюфа» — в Минске гастролировал Московский художественный театр. Посмотреть на игру московских знаменитостей пришли первые лица республики, гражданские и военные. Помимо Павлова на спектакле присутствовал секретарь ЦК КП(б) Белоруссии П. Пономаренко. Спектакль шел почти до полуночи, и Павлов был вызван в штаб округа едва ли не из театральной ложи.

Однако к этому моменту катастрофическое развитие событий было уже предопределено. На позиции у границы с немецкой стороны выдвигалась группировка, пригодная для первой операции. Со стороны Западного особого военного округа (как, впрочем, и других округов) была жидкая завеса войск мирного времени. Полоса обороны 3-й армии (3 сд, 2 тд, 1 мд) достигала 120 км, 10-й армии (6 сд, 2 кд, 4 тд, 2 мд) — 200 км и 4-й армии (3 сд, 2 тд, 1 мд) — 150 км. Можно сравнить это с нарядом сил на проведение первой операции по разным версиям «Соображений…». Вместо максимально урезанного наряда сил из 31-й стрелковой дивизии по майским «Соображениям…» в округе было всего 24 стрелковых дивизии, причем растянутые в глубину. В итоге на границе в полосе Западного особого округа в среднем на стрелковую дивизию приходилось 36 км, в 3-й армии — 40, в 10-й — более 33, в 4-й — 37,5 км. Называется такая ситуация «упреждение в развертывании». Все предвоенные планы сразу стали пшиком. Войска в первые дни пытались выполнять планы прикрытия, но перед лицом главных сил противника к ним был вполне применим эпитет Сандалова «нереальные».

Глава 3

Шок первых дней

На всем советско-германском фронте была одна точка, в которой события разворачивались по наихудшему сценарию. Это была Брестская крепость. В 24.00 21 июня командир и начальник штаба 4-й армии, A.A. Коробков и Л.М. Сандалов, а несколько позднее и остальные офицеры армейского управления были вызваны по приказанию начальника штаба округа в штаб армии. Никаких конкретных распоряжений штаб округа не давал, кроме как «всем быть наготове». Коробков под свою ответственность приказал разослать во все соединения и отдельные части опечатанные «красные пакеты» с инструкциями о порядке действий по боевой тревоге, разработанными по плану прикрытия.

Далее последовала задержка, ставшая роковой. Примерно в 2 часа ночи 22 июня прекратилась проводная связь штаба армии с округом и войсками. Связь удалось восстановить только в 3.30. Порыв проводов связисты обнаружили в Запрудах и Жабинке. В соседней 10-й армии все было точно так же: в полночь был вызван в штаб командующий, ожидавший у аппарата ВЧ дальнейших распоряжений. Распоряжение от Д.Г. Павлова последовало в промежуток между 2.00 и 2.30 и было вовремя принято штабом 10-й армии. Командующий округом, становящимся Западным фронтом, приказывал поднимать части по «красному пакету», предупредив, что подробная шифровка последует позднее. Строго говоря, кремлевские метания с тем, в какой форме поднимать войска, были сглажены в процессе передачи Директивы № 1 в округа. Соединения фактически просто поднимались по тревоге и должны были действовать по планам прикрытия. Но в 4-й армии все пошло не так, как у ее соседей…

После восстановления связи в 3.30 командующий армией получил переданное открытым текстом по телеграфу (БОДО) приказание командующего войсками Западного особого военного округа о приведении войск в боевую готовность. Находившаяся в худшем положении относительно своих соседей 4-я армия с запертыми в мышеловке Брестской крепости частями получила приказ на час позже. Павлов требовал в первую очередь бесшумно вывести из Брестской крепости «пачками» 42-ю стрелковую дивизию и привести в боевую готовность 14-й механизированный корпус; авиацию разрешалось перебазировать на полевые аэродромы. Но времени на все это уже не оставалось. До 3.45 Коробков лично по телефону отдал два приказания: начальнику штаба 42-й стрелковой дивизии поднять дивизию по тревоге и выдвигать ее из крепости в район сбора; командиру 14-го механизированного корпуса привести корпус в боевую готовность.

Естественно, что вывести из крепости части 42-й стрелковой дивизии до начала военных действий уже не успели. На вывод войск из крепости