— Ты права, милая, это определенно лучшая часть.

Моя рука лежала на твердой стене его груди, голова была запрокинута, его поднялась, и мы встретились взглядами.

Тогда я прошептала:

— Видишь?

Он улыбнулся.

Я утонула.

Затем, когда темп ускорился, он закрутил меня, но мы закончили близко прижавшись друг к другу, покачивая бедрами. Он обнимал меня одной рукой, другая прижимала мою руку к его груди. Другая моя рука легко лежала на его плече. Чейз прильнул подбородком к моим волосам, а мой взгляд был прикован к его мощному горлу.

Песня стихла, наши бедра перестали покачиваться, но он не отпускал меня.

Я понятия не имела, что происходит, как мы к этому пришли, но это не значит, что я не закрыла глаза, запоминая каждый нюанс этого момента.

Затем он тихо сказал мне на ухо:

— Долго, чертовски долго, Фэй, почти шесть лет, я был уверен, что у меня никогда не будет ничего более прекрасного, чем последние три минуты. Спасибо, милая, что подарила их мне.

Как только он сбросил эту сбивающую с толку изысканную бомбу, он отстранился, подошел к кровати, взял свое пальто, неторопливо направился к двери и вышел, закрыв ее за собой.

Не оглядываясь назад.

Глава 4

«Чероки» и кофе

Прошло четыре дня (ну, технически три) после того, как Чейз Китон сказал мне красивые, но сбивающие с толку слова и не спеша вышел из моей квартиры.

Другими словами, было утро вторника, восемь тридцать, то есть за час до того, как мне нужно было идти на работу, готовить библиотеку к открытию, и я сидела в своем «Чероки», наблюдая за ящиком для возврата книг в надежде увидеть мальчика.

Я сделала это во вторник, потому что по понедельникам библиотека не работала.

И еще потому, что раньше не успела все организовать.

Выспавшись, я убралась в доме и отправилась за покупками для себя и незнакомого мне ребенка. Еще я потратила время на ужин с родителями, включая помощь маме с готовкой и просмотр с ними двух фильмов после этого. Не говоря уже о том, что с целью отвлечься, я дважды ходила в спортзал и тренировалась час, а не половину привычного времени.

Кроме того, у меня была продолжительная переписка с Серенити, где я попыталась отговорить ее раскрывать компромат на пугающих, богатых влиятельных лиц (кстати, мне это не удалось). У меня также был продолжительный телефонный разговор с моей сестрой Лизой, жившей в Гно Бон, о ссоре со своим мужем. Впрочем, не в первый раз, даже услышав это от Лизы, я встала на сторону Бойда. В этом не было ничего необычного, но я не сказала об этом Лизе. Мало того, что я встала на сторону Бойда, я также посоветовала ей перестать быть такой королевой драмы.

Однако, что я знала? У меня даже парня никогда не было. Я не была в том положении, чтобы становиться консультантом по вопросам брака.

Так что вместо этого играла свою обычную роль стервозной сестры-слушательницы.

За время, прошедшее между тем, как Чейз оставил меня в четверг вечером (или, точнее, очень поздней ночью пятницы), я купила мальчику новую куртку, шапку, шарф, перчатки и три пары толстых шерстяных носков. Я также прикинула размеры и взяла ему две пары новых джинсов, два толстых теплых свитера и нижнее белье.

К этому я добавила пинту молока, три бутылки воды, упаковку колбасы, упаковку ломтиков американского сыра, буханку хлеба, коробку злаковых батончиков, три яблока, связку бананов, огурец (он не стал бы его есть, но мне пришлось приложить усилия, обеспечив его тем, что мой папа называл «грубой пищей») и огромную плитку шоколада «Херши» (которую он, скорее всего, съел бы).

Я засунула их в удобные для переноски сумки и разложила вместе с книгами, которые не взяла в библиотеке, а купила. При этом оставила записку, где сообщила, что все это для него, книги он может оставить себе, в среду будет больше, и если ему что-нибудь понадобится, пусть напишет мне записку, перечислив все необходимое, опустит ее в ящик для возврата, и я это для него достану.

И теперь я наблюдала, прошлой ночью заглянув в библиотеку и проверив ящик (он ничего не вернул), и надеялась, что он ничего не вернул с момента последней проверки. Кроме того, я надеялась, что он покажется, чтобы я могла получше его рассмотреть, определить, откуда он пришел, и, возможно, тайком проследить за ним.

Я была сосредоточена только на этом.

Потому что, если бы я не сосредоточилась на незнакомом мне маленьком мальчике, который нуждался во мне (или в любом другом взрослом), я бы сосредоточилась на своей странной ночи с Чейзом и сошла бы с ума.

Я проворочалась остаток ночи, заснув, наконец, в предрассветный час, и потащилась в пятницу на работу, настолько измученный, что абсолютно равнодушно приняла тревожную новость о том, что библиотеку, возможно, только, возможно, будут вынуждены закрыть из-за проблем с финансированием. Так что, решила, что это мой лучший образ действий.

Вокруг меня кипела жизнь. Одинокий мальчик бродил по морозу, его кто-то избивал, и он рылся в мусорках. И я могла потерять свою работу, а город — библиотеку.

Все вышеперечисленное я воспринимала, как личную трагедию, для города же трагедия заключалась только в последнем.

Для меня это было трагедией не только потому, что я теряла работу, но и потому, что это единственное, чем я когда-либо хотела заниматься. Мне нравилась эта библиотека. Сколько я себя помню, мама водила меня туда посмотреть книги. Она рассказывала, как ее мама тоже водила ее туда, когда она была маленькой девочкой. И так как я могла добраться туда самостоятельно, так я и поступала.

Я оставалась там и читала. Мне нравилось находиться там из-за особого ощущения, запаха книг, тишины. Больше всего я любила безмятежность, которая исходила от моего одиночества в мире книг, и в то же время я не была одинока, потому что меня окружали миры, некоторые из них были реальными, подавляющее большинство — фантастическими, живущие на страницах, вшитых в обложки.

Я не знала, что буду делать, если библиотеку Карнэла закроют, и не только потому, что она была моим источником дохода.

Так что у меня не было времени беспокоиться о сбивающем с толку Чейзе Китоне, посылающем мне смешанные сигналы.