Настя вздохнула.

– Вот сколько лет тебя знаю… Твоя главная проблема даже не в том, что ты постоянно ищешь справедливость, а в том, что, снова и снова не находя ее, ты с каждым разом все больше разочаровываешься в жизни, но не перестаешь ее искать. Я бы очень хотела сказать, что все будет хорошо, но… Держись, Даш. То ли еще будет.

В тот вечер Даше очень не хотелось прощаться с Настей – хотелось продлить их встречу еще хотя бы на полчаса. Ей было так хорошо оттого, что она смогла кому-то выговориться, что наконец немного расслабилась. Было уже далеко за полночь, когда Даша ехала в такси домой, любуясь ночным городом и размышляя над словами подруги. Настя уже не первая, кто говорил ей про амбиции. Отчасти она была права, да. Глупо было бы это отрицать. Безусловно, Даше льстило, когда в ответ на вопрос о том, кем она работает, девушка сообщала, что является главным юристом предприятия. Но здесь дело не только в амбициях. Было что-то еще, в чем Даша боялась самой себе признаться. Она не хотела признаваться в том, что главная причина крылась внутри нее самой. В ее душе не было гармонии – сплошные черные дыры, которые она всячески стремилась заткнуть разными внешними достижениями.

Эта проблема свойственна многим людям ее поколения, но об этом как-то не принято говорить в обществе. В эпоху расцвета социальных сетей все делятся картинками идеальной жизни, всячески фильтруя события и мысли. Принято показывать результат, некий итог, но не принято говорить о самом процессе, о том, как человек достиг этого результата. Не принято говорить о трудностях, о неудачных попытках. Люди стараются всеми способами показать, как быстро и легко они достигли успеха, и, показав это единожды, уже не могут остановиться. Направляют свои усилия не на закрепление и развитие достигнутого, а на создание лучшего имиджа, даже если вокруг все рушится. В эти моменты, когда все идет кувырком, становится особенно важным показать всем, что на самом деле все в порядке, все идет так, как нужно. А чтобы это показать, нужно обязательно выдать что-то такое, чтобы ни у кого и мысли не возникло, что что-то не так. Да и сила самовнушения велика. В определенный момент и сам начинаешь верить, что все действительно хорошо. Но ведь самообман не может длиться вечно – однажды он обязательно вскроется, и станет только еще больнее.

Невысказанные мысли, нерешенные проблемы начинают идти вразрез с внешним успехом, кипят внутри, угрожая того и гляди выплеснуться наружу в самый неподходящий момент. А человек уже создал в глазах окружающих вокруг себя ореол успешности. Боится, что его страхов уже никто не поймет. И снова пытается задвинуть подальше нерешенные внутренние проблемы, убеждая себя, что на самом деле у него все в порядке, и, достигая новых высот, получает новую порцию социального одобрения. И чем больше он его получает, тем одновременно и легче, и тяжелее ему становится. И чем больше Даша узнавала людей, тем отчетливее понимала: нет ни одного человека, у которого не было бы какой-то личной боли, какой-то ошибки, какого-то поступка, который не дает спать по ночам и который скрыт от чужих глаз за семью печатями внешнего успеха.

Вот и сейчас – она уцепилась за эту работу как за соломинку, как за новую возможность отрешиться от прошлых неудач и новым успехом заставить всех окружающих – но в первую очередь саму себя – поверить, что у нее на самом деле все хорошо. Но то ли стратегию она выбрала неверную, то ли делала что-то не так – «новый успех» не просто не закрывал старые раны, он острым лезвием швейцарского ножа методично вскрывал их заново, и Даша ощущала это с каждым днем все острее и глубже. В конечном счете круг замкнулся, и, чтобы разорвать его, нужны были невероятные душевные силы, которых Даша в себе пока не чувствовала.

Глава 24

Даша сидела в кабинете у Людмилы Петровны и пыталась решить, что же ей теперь делать. Людмила Петровна же, в свою очередь, устало отвергала все Дашины идеи, разнося их в пух и прах.

– Пойми же наконец, ну не тягаться тебе с ними! Ну не сможешь ведь! И в этой ситуации ты ничего не сможешь сделать. Просто смирись.

Но Даша не собиралась так просто сдаваться. Она напряженно думала, что же она может предпринять, и наконец ее озарила немного шальная, но кажущаяся потрясающей своей простотой мысль. Даша воодушевленно посмотрела на коллегу. Может быть, Людмила Петровна и думала, что все решено и ничего уже не изменишь, но Даше казалось, что она нашла выход.

– Людмила Петровна, я хочу поговорить с Главным.

Людмила Петровна изменилась в лице и внезапно закашлялась. Ей казалось, она была готова услышать все что угодно, любую сумасбродную идею, кроме того, что действительно услышала. С трудом сумев совладать с эмоциями, она наконец ответила:

– Что? Как ты себе это представляешь? Да тебя никто даже не пустит к нему! Где ты его будешь ловить? Здесь, в коридорах? Не смеши меня! – И, безнадежно махнув рукой, добавила: – Забудь, забудь, выкинь из головы.

Но Даша уже не слышала того, что говорила ей Людмила Петровна, – ее уже полностью захватила эта идея. Только в ней она видела единственную возможность как-то повлиять на ситуацию, которая с каждым днем только усугублялась.

– Нет, не в коридорах. Я поеду туда и пойду к нему на прием, как все, – терпеливо пояснила Даша. – Я сотрудник, работаю здесь главным юристом. Не вижу проблемы.

Судя по выражению лица Людмилы Петровны, та проблему видела. И не одну.

– А что ты скажешь здесь? Да Сергей Петрович тебя никогда в жизни не отпустит туда!

Даша, наклонив голову, внимательно посмотрела на коллегу. «Она что, серьезно? Или здесь все без исключения считают меня глупой, несмышленой девчонкой?»

– Я вообще не собираюсь ему говорить что-либо. Надо придумать причину, по которой меня здесь не будет. А лучше вообще ничего не говорить – глядишь, все нормально будет, не заметит моего отсутствия. Если спросит у вас, где я, – просто скажите, что не знаете, пусть звонит мне напрямую. А я что-нибудь придумаю.

– Ладно, хорошо, – после небольшой паузы Людмила Петровна сдалась. – Только умоляю тебя: будь осторожна! Как следует продумай, что будешь говорить. Одно неверное слово, одна неверная интонация – и все пропало, можешь бежать куда глаза глядят.

– Конечно. Пожелайте мне