Он подумал о Тамаре. Начал возбуждаться, внизу живота потеплело. «Опять сейчас встанет, дружочек мой», — весело подумал он, посмотрев вниз. Надо думать о другом. Например, об Алёне. Хотя на Алёну тоже будет бодро стоять. Тамара ждала его дома, в Ковалёво. Такая красивая, статная…

Он вызывал такси.

Ехать за машиной было недалеко. На углу Большевиков и Дальневосточного, в унылой пятиэтажной застройке работал Алигбек, весёлый дагестанец, делающий практически всё, и кузовные, и электрику.

Марат уже закрывал дверь, чтобы ехать, как Алигбек окликнул его.

— Виталик, слушай, мяса привезёшь? Ну, твоей говядинки, той, которая как сахар… такая нежная. А, Виталя, брат?

— Конечно, Али. Для хорошего человека самые лучшие кусочки, — Марат улыбнулся и начал выезжать на Большевиков.

…он пробовал с ней много поз. Ему нравилось входить в неё сзади, лёжа на боку, потом стоя, когда она так чувственно выгибала спину. Он не уставал, входил в неё снова и снова.

— О, какой ты… да…да… о… Так хорошо! Так! Так!

Стоя у окна на задний двор, он резко и сильно взял в захват её шею и начал душить. Девушка, изогнувшись почти дугой, попыталась вырваться, светлые волосы били ему по лицу. «Вот, сучка, жить хочет», — подумал он, пригибая её голову к полу. Почувствовал, как она обмякла, плечи с цветными татуировками опустились. Жизнь ушла. Оттащил красивое тело к люку в подвал. Быстро открыв, спустил его по желобу вниз, посмотрел вниз. Вроде всё, готова. Надо ехать на работу.

Марат припарковался во дворе между двумя человейниками, как называли их сами местные. Кудрово не самый малолюдный район Петербурга. Посмотрел вверх через лобовое стекло. Восемнадцать этажей, двадцать четыре подъезда. Супер-дом, построенный на совхозных полях. Представил, как двадцать лет назад на месте высоток паслись коровы. Жаркие летние дни, слепни, кружащие над спинами животных, разморенный жарой пастух. И теперь асфальт, громады домов, окна, смотрящие в соседские окна. Сельская идиллия сменилась городской бездушной действительностью.

Нашёл номер Алёны, нажал кнопку «вызов».

— Да, это я…Привет, моя аппетитная… Давай, спускайся, я внизу.

Алёна, словно на заказ, надела короткую юбку, выгодно подчёркивающую линию бедра и попу, возбуждающую Марата. Девушка была, как говорят, «пышечка». Марату нравились такие. Хотя иногда тянуло и на стройных худышек, которых так любят модельеры.

— Маратик, привет, мой победитель! — Алёна сочно поцеловала его. Руку положила ему на ширинку.

— Как там мой любимчик? Хотел меня, да? — игриво засмеявшись, Алёна пощупала сквозь брюки его член.

— Мммм… Алёнушка… конечно, дорогая, — Марат улыбался, выезжая со двора, — тебя ждёт сюрприз.

— Сюрприз? Вау! Какой? Скажи, ну скажи!

— Сегодня будет тройничок. Как в тот раз, осенью. Помнишь?

— Да? Ой, как круто! А кто, кто она?

— Увидишь, тебе понравится.

Тамара лежала на столе. Яркий свет неоновых ламп освещал белое тело, в некоторых местах начинала проступать синева.

— Ух, какая она… красивая. У тебя, Маратик, хороший вкус. Ты её задушил, да? А что она говорила? Ты её трахал, да? Как? Как сейчас…сейчас… меня, да… о, да… давай в дырочку. Сейчас… сейчас… так, вот так… да, да, да!

Алёна опиралась на край металлического стола, смотря на Тамару. Марат Методичными движениями входил в неё сзади.

— Да, да! А потом… потом мы разделаем эту сучку! Да, будет знать, как мужичков чужих трахать! У неё много мяса, да, Маратик?

— Молчи, молчи… сейчас я кончу…

— Давай ей на лицо, ну, давай же! Да, вот так, обрызгай ей грудь, да!

Потом они сидели на диванчике напротив Тамары, приходя в себя после бурного соития. Марат отпил воды из стакана, встал, прошёл к стеллажу. Принёс два фартука и металлический ящик.

— Смотри, Алён, новый инструмент. Вот немецкая хирургическая пила…А вот щипцы классные, кожу снимать. Слушай, как ты думаешь, что, если одну из следующих наших партнёрш я сделаю чучелом, а?

— Это как, Маратик, не поняла.

— Ну, как… натурально чучелом… как манекен. Только из кожи настоящей. Я узнавал про курсы таксодермистов, можно поучиться месяца три, а потом самому попробовать. Смотри, какая Тамара… поставим её здесь вот, в углу, будет смотреть на нас.

— Ты мой фантазёр… Хотя, знаешь, наверное, она впишется в интерьер… Ладно, давай работать.

Надели халаты, прямо на голое тело. Марат, вооружившись хирургической пилой, начал отделять ступни ног, потом перешёл к коленям.

— Блин! Брызнуло на лицо… Солёная, — он слизнул с пальцев кровь, — ничего так, годно.

— Ты бы маску надел, Маратик, зачем пачкаться-то, — Алёна была в пластиковой полусфере, опускавшейся на лицо. По прозрачному пластику стекали две струйки тёмно-вишнёвого цвета..

Через два часа всё было кончено. Из металлического ящика свисала кисть руки. Тонкие девичьи пальцы, красивый маникюр.

— Вау, она манкиюр недавно делала… дорогой, кстати, — Алёна рассматривала ногти.

Марат молчал.

— Ладно, убираем это всё и в душ. Пойдёшь со мной, сладкая?

— Конечно, Маратик. Я тебе хочу приятное сделать… моему дружочку. Завтра начнём фасовать, сегодня лень. Давай лучше посмотрим тот сериал прикольный… ну, этот… «Во все тяжкие»… там такие красивые съёмки. И актёры, просто супер! Один из них такой няшный!

Марат поморщился. Он не любил такие обороты в речи подруги. Хотя, как думал он, ей было простительно. Двадцать три года, учится на филологии. Родители хорошие, папа работает в газовой компании, мама коммерческим директором в ритейле. Девочка-мажорка. Нравится ей такие процедуры, как сегодня, говорит, что таким способом она открывает себя.

— Знаешь, иногда я себя представляю самкой богомола. Ну, той, что откусывает голову самцу после соития. А что, это очень даже… правда, я не самка богомола. А иногда так хочется быть такой самкой. Сильной, состоявшейся…, — Алёна потянулась, по-детски вытянув руки в замок над головой, — ладно, идём в душик. Хочу минетик тебе сделать.

Марат открыл глаза. Светало. Подумал, что восемь уже было. Надо собираться и ехать, внизу, в холодильной камере, стоят три контейнера со свежим мясом. Надо развезти по точкам, пока не начало портиться. Алёны в кровати не было. Опять закрыл глаза. Шаги, судя по звуку, Алёна ходила по коттеджу босая. Ближе, ближе. Он улыбнулся, не открывая глаз. Алёна подошла совсем близко, он уловил запах её тела. Интересно, какая у неё кровь? Наверное, вкусная, солоноватая. И мясо, такое нежное, молодое.

Открыл глаза. Последнее, что он увидел в жизни, был молот, стремительно приближавшийся к его лицу.

Алёна сидела перед кухонным столом. На металлическом подносе лежала голова Марата, на лбу зияла огромная вмятина. Один глаз,