Фавн отложил сирингу в сторону и взял протянутую Тео флейту. Покрутил в руках, поднес к губам и легонько подул. Звук, похожий на свист охрипшего соловья, резанул по ушам. Нимфы поморщили носики. Тео покраснел.

— Она, наверное, не подойдет. Зря я это всё, — залепетал паренек.

— Подожди, — отмахнулся от него фавн.

Он положил флейту на стол и провел над ней ладонями. Золотистые искорки соскакивали с рук маэстро на инструмент.

— Попробуем еще раз, — предложил он.

На этот раз в звуках флейты слышался шум леса, завывание ветра в горных ущельях, журчание ручьев меж камней. Нимфы перестали щебетать и замерли, мечтательно вслушиваясь в сотканную маэстро мелодию чувств и воспоминаний. Гость оторвался от инструмента и протянул флейту Тео, беззаботно махнув рукой на сцену:

— Начинай, — велел он.

— Мне идти на сцену? Играть? — удивился юноша.

— Конечно. Ты же этого хотел?

Задумчиво держа инструмент в руках, Тео поднялся на сцену. Повернулся к публике, занятой разговорами и не обращающей на него никакого внимания. Поднял флейту, закрыл глаза. Пара ударов сердца. Пальцы скользнули по гладкой отполированной поверхности. Глубокий вдох и полилась мелодия. О моментах радости и грусти, надежды и разочарования. О распустившемся нежном цветке любви. Не Тео играл на флейте — играла его душа. Разговоры в таверне стихли.

Тео открыл глаза и увидел восхищенные взгляды посетителей. Ни один орк, гном или нимфа не отвлекались на еду или выпивку. Все слушали его! Парень пробежал взглядом по залу. В тот момент, когда он нашёл Катрин, сердце остановилось.

Она не слушала его. Не смотрела с восторгом, забывая дышать. У стойки бара непринуждённо расположился фавн. Нахально ухмыляясь, он что-то рассказывал девушке. Катрин краснела и отводила взгляд. На мгновение фавн посмотрел на сцену, улыбаясь кивнул Тео, и снова направил все внимание на Катрин.

Юноша почувствовал, как кровь в отошедшем от шока сердце вскипела и хлынула к щекам. Его мелодия становилась все яростнее. Взбудораженные посетители не знали, куда себя деть. Они не могли усидеть на месте. Из-за стола у сцены вскочила фея и понеслась к Тео, бросив своего спутника гоблина в одиночестве.

Не владеющий собой уязвленный соперник тоже направился к юноше, чтобы отплатить за нанесенную обиду. Орк отбросил ветреную подругу, залез на сцену и схватил парня за ворот рубашки. Уткнулся плоским уродливым носом ему прямо в лицо и зарычал.

Флейта выпала из рук новоиспеченного маэстро, пелена музыкального дурмана схлынула. В наступившей паузе раздался звук катящегося по полу инструмента и утробное рычание гоблина. В следующую секунду все нерастраченная гостями энергия выплеснулась в драку, какой еще не видели стены таверны.

В одно мгновение зал наполнили крики, звуки ударов и стоны. Во все стороны летели щепки и осколки. На шум выскочила из кухни повариха и тут же укрылась от летящей мимо тарелки под ближайшим столом. Бледная Катрин с трепетом наблюдала, как гоблин трясет Тео, словно тряпку. Она уже не слышала речи фавна и бросилась к сцене. Девушка схватилась за край жилетки и тянула, пытаясь привлечь внимание разбушевавшегося посетителя. Орк приложился огромным кулаком по голове парня, швырнул его в угол, как огрызок яблока, и резко развернулся. Катрин потеряла равновесие и полетела на пол. Гоблин, яростно рыча, склонился над нею и потянул крючковатые пальцы к шее девушки.

— Рамиса, зови хозяина! Скорей! — завопила Катрин.

Топот маленьких ног, скрип двери и спустя мгновение на пороге появилась заспанная морда господина Васкаускаса. Шерсть спуталась и торчала клочками. Желтые глаза злобно щурились — за прерванный сон кому-то придется заплатить сполна.

— Ор-р-р-ркины ош-ш-шшметки, мррмяяяооооу, — белая молния метнулась на спину гоблина.

Господин Васкаускас царапал мясистую шею орка, кусал длинные острые уши, бил хвостом по глазам. Остальные посетители столпились кругом и с ужасом следили за расправой над гоблином. На многих лицах читалось подобие сочувствия, вкупе с облегчением, что под горячую лапу хозяина сегодня попались не они. Рычание несчастного давно превратилось в вой, когда запыхавшийся кот наконец спрыгнул на пол.

— Воооуун, все воооон! — остервенело проурчал господин Васкаускас.

Склонив головы, посетители направились к выходу. По пути обсуждали, что драка сегодня особенно удалась, но хозяин уж больно зверствовал. Кто-то неразборчиво бурчал под нос что-то про службу отлова.

Господин Васкаускас посмотрел на разгромленную таверну, сидевшую в углу Катрин, едва пришедшего в сознание Тео, и разочарованно помотал головой.

— Вы знаете, чтоуу делать, — бросил он Рамисе и скрылся в кладовке.

Полная Луна мелькала меж темных ветвей ночного леса. Уханье совы перемежалось скрипом колеса открытой повозки. Утомленные нимфы дремали, лишь одна сидела, уткнувшись в плечо фавна, и задумчиво играла волосами.

— И зачем вам это, маэстро? — устало вздохнула она. — Грязные пабы, захолустные таверны, пьяные драки…

— Я просто люблю повеселиться, — с расслабленной улыбкой промолвил фавн.

Вскинув брови, нимфа недоверчиво взглянула на маэстро. Тот ухмыльнулся:

— Ну да, не только. Но мелодия влюблённого сердца может раздаться даже в самых злачных местах этого мира. В моих силах дать ей шанс быть услышанной.

Дорога свернула к реке. Вдоль берега тянулись заросли тростника, длинные листья с шелестом бились о бока повозки. Фавн протянул руку, но то ли из-за ветра, то ли по воле судьбы, они ускользали от прикосновения, царапая пальцы острыми краями.

Уже занималось утро, когда Катрин прикладывала холодное влажное полотенце к ссадинам Тео.

— Тебе понравилось, как я играл? — несмело, будто вскользь обронил юноша.

— Дурак ты, Тео. Ой, дурак, — покачала головой Катрин и мягко коснулась ладонью его щеки.