Корф почему-то смущенно прочистил горло.

— Михаил, знакомься — Екатерина Панайотовна Манганари, старший психометрист Управления.

Я поклонился.

— Михаил Николаевич Соколов…

— О вас, юноша, только слепоглухонемой не знает, — усмехнулась кровавой улыбкой психометристка. Десна женщины кровоточили, да и в глазах полопались сосуды.

Зрелище для не привыкшего к подобному было, если честно, жуткое. Я уже знал из рассказов Грасс о побочных эффектах слишком частого применения порошка винамия. Стимулятор по своему действию отчасти походил на наркотики из моего мира — разгонял мозг, временно увеличивал силу и восприимчивость одаренного, даже поднимал ранг, а то и не на один пункт.

Но расплачиваться за это приходилось жизнью — в самом прямом смысле. Винамий одновременно помогал и калечил, и лишь теперь я впервые увидел настоящего практикующего годами психометриста.

Низкий хриплый голос, преждевременно состарившееся лицо, болезненная худоба. Кровоточащие десны и нос, слабые сосуды…

И все это Грасс хотела для себя? Стать старухой к тридцати годам? Разваливаться на части?

Манганари, видимо, поняла, о чем я размышлял.

— Небось, вы, юноша, сейчас думаете, что же заставило меня выбрать такую профессию? Гадаете, знала ли я, в кого превращусь? Отвечу — знала и пошла добровольно. И знаете, почему?

Я молча помотал головой.

— Катерине грозила смертная казнь, — ответил вместо психометристки Корф. — Я выбил для нее еще лет десять жизни в качестве специалиста Управления.

Ничего себе расклад…

— Эээ… За что это вас так?

Манганари пожала плечами.

— Убила троих аристократов. Если вы думаете, что у вас в Петрополе одаренные грызутся между собой и делят власть, то вы еще не знаете, как развлекаются в южной столице!

Корф обернулся ко мне.

— Катерина совершила кровную месть — лично уничтожила всех мужчин из вражеского рода. Старые варварские традиции, которые очень сложно искоренить. После слияния Империи и Новой Византии кровную месть запретили законом, но многих это не останавливает и по сей день.

— Ага, — улыбнулась женщина с красными волосами. — Меня тоже не остановило, я мстила за гибель отца. По нашим традициям честь семьи превыше всего! Но, увы, меня поймали — не успела бежать в Дакию. А дальше мне предложили выбор — позорную для одаренной смерть или…

— Службу со сроком годности.

— Именно, — кивнула Манганари. — К счастью для всех, у меня были способности к психометрии. Так что долго думать не пришлось.

Занимательная история. И Корф точно не зря решил познакомить меня с этой женщиной. Но что именно он хотел до меня этим донести? Что на Тайное отделение работают бывшие преступники? Так это я и раньше знал — сам отмаливал службой грешки родни. Или он хотел застращать меня и показать, что грозит?

Черт его знает. Но после сегодняшнего знакомства я окончательно решил костьми лечь, но не позволить Ане Грасс учиться на психометриста.

— Ладно, чего уж вспоминать дела минувших лет, — проговорила Екатерина Панайотовна и жестом пригласила меня сесть на ковер. — Вы сюда пришли по делу, да и я не настроена жаловаться. Кровь раздражает, а в остальном пару лет я еще поработаю.

Она говорила об этом так буднично, что мне стало не по себе. С одной стороны, у нее было определенное преимущество — женщина знала, когда умрет. Не с точностью до даты, конечно, но могла как-то планировать жизнь. С другой — это же дикая жуть — вот так каждый день просыпаться, видеть изменения в своем теле и знать, что часикам тикать осталось недолго.

Ну нафиг. Не хотел бы я знать, когда умру.

— Итак, господа, — психометристка взяла в руки письмо Ирэн. — Смотрела поверхностно, неглубоко, потому что если смотреть глубоко на бумагу, можно увидеть рост деревьев, из которых ее сделали. Самый яркий образ — бумага лежит на столе. Над ней склонилась светловолосая девушка. Молодая, почти еще девчонка.

Ирина?

— Девушка торопливо писала. Периодически оглядывалась назад, словно делала это втайне от кого-то. Явно нервничала или боялась — остаточные эмоции очень трудно считать, уж пардон. Комната… Обстановка дорогая. Это или дорогие апартаменты или премиальный номер в гостинице. Из окон открывался вид на море и пришвартованные яхты. Не уверена, но место похоже на южное…

Мы с Корфом молча переглянулись.

— Значит, подлинник, — сухо ответил шеф и поднялся. — Спасибо, Катерина. За мной должок.

— За тобой их знаешь, сколько уже накопилось, — усмехнулась психометристка и попыталась встать, но пошатнулась, и шеф едва успел подхватить ее.

— Может вам водички? — предположил я. — Что-то вы бледны…

Манганари коротко хохотнула.

— Если бы это помогло. Мяса мне нужно. Красного. Большущий шмат. Имей в виду, Вальтер, запишу на твой счет.

Корф совершенно серьезно кивнул.

— Конечно. Бери с кровью.

— А то я не знаю.

Он прихватил письмо и, распрощавшись с психометристкой, вытащил меня за дверь.

— Это что сейчас было? — прошипел я.

— Ты про мясо? Психометристы быстрее восстанавливаются, если едят что-то сытное и насыщенное железом. Лучший ужин — непрожаренный стейк и бокал сухого красного вина. Можно и гранатового сока добавить для надежности…

— Нет, я не об этом. Она…

— Она работает уже седьмой год, Михаил. Если повезет, сможет служить еще года два-три, а потом… Пенсия в санатории до конца жизни. Впрочем, недолгой.

— И много у вас таких бывших преступников среди психометристов?

— У нас и психометристов полторы калеки. Катерина — исключение во многих отношениях. Но талантлива — не отнять. Подвези меня к дому, — распорядился шеф.

Беседуя об увиденном, мы вышли из здания и направились к Вите. Корф спрятал письмо от Ирэн во внутренний карман плаща и расположился на переднем пассажирском.

— Что скажете? — спросил я, когда мы оба оказались в салоне. — Какие мысли?

— Погоди. Я думаю. Лучше всего мне, конечно, думается за бокалом скотча, но это сейчас роскошь, — Корф задумчиво закурил и молча высадил целую сигарету. И лишь когда он потушил бычок в пепельнице, он снова заговорил. — Поехали. По дороге расскажу.

Я аккуратно выехал из двора и влился в поток спешащих после рабочего дня машин. И встрял в пробку на первом же светофоре.

— Мысли у меня безрадостные, — сказал шеф. — Первое — возможно, Ирина отправила тебе это послание втайне от Матильды.

— Зачем бы ей это делать? — Удивился я.

— Хороший вопрос, и я задаюсь тем же. Вряд ли она не доверяет собственной тетке. Возможно, каналы связи Матильды были скомпрометированы.

— Но она же нашла какой-то способ передать послание. И нет гарантии, что его не перехватили…

— Быть может, просто передала с каким-нибудь путешественником, назвала адрес мастерской