с тех самых пор, как он прыгнул в бассейн и спас мне, шестилетней, жизнь, когда этот идиот Энцо бросил меня в воду. Не помню, чтобы когда-нибудь мне было так страшно, как тогда, когда моя голова погрузилась под воду, и мое намокшее маскарадное платье потянуло меня вниз. Я не была хорошим пловцом и бестолково дрыгала ногами, пытаясь выбраться на поверхность. Когда уже была уверена, что умру, две большие руки внезапно схватили меня и потянули вверх.

Никогда не забуду эти улыбающиеся глаза, когда Лука нес меня к моей истерящей матери. Его дорогой костюм насквозь промок, а пряди длинных темных волос прилипли к лицу. В тот вечер я сказала маме, что, когда вырасту, выйду замуж за Луку Росси. Может быть, я влюбилась в него в тот день.

— Он еще горячее, чем когда видела его в последний раз, — вздыхаю я.

Лука всегда был красив, и девушки, и женщины валились с ног, когда он входил в комнату. Должно быть, именно его серьезная, слегка безразличная позиция по отношению к другим людям, включая женщин, делала его таким интересным. Он входил в комнату, делал то, зачем пришел, и уходил. Никаких бессмысленных разговоров. Никаких сплетен. Если ему приходилось задерживаться на каком-то мероприятии дольше, потому что этого ожидали, он либо сидел с моим дедушкой, разговаривая о делах, либо прятался в одном из углов, наблюдая за толпой. Мне нравилось наблюдать за ним тогда, за его мощным телом, прислонившимся к стене; за его темными глазами, скользящими по комнате и наблюдающими за всеми. Каждая четкая линия его идеального лица запечатлелась в моем мозгу. Однако с годами черты его лица изменились. Его лицо повзрослело, черты стали более резкими и частично скрытыми короткой бородой. Его темные глаза тоже изменились, в них появилось какое-то более жесткое, более зловещее выражение. Единственное, что осталось неизменным, — это его длинные темные волосы, собранные в пучок на макушке. В нашем кругу мужчине требуется определенный характер, чтобы носить длинные волосы и не заслужить порицания. Но Лука Росси всегда был кем-то другим. Большим, чем другие мужчины.

— Ты спятила. — Андреа толкает меня локтем в бок. — Он вдвое старше тебя.

— Мне все равно.

— И он женат, Иза.

Боль пронзает мое сердце при упоминании Симоны, жены Луки. Четыре года назад я провела неделю в постели, выплакивая все глаза, когда услышала, что он женится. Хотя в то время мне было всего двенадцать, все, чего я хотела, — это однажды стать его женой. Как и большинство девочек, я мечтала о собственной свадьбе, и в каждой из этих детских фантазий Лука стоял рядом со мной в качестве жениха. Люди говорили, что Симона забеременела специально, чтобы заставить его жениться, но от этого боль не стала меньше. Я чувствовала себя преданной. Он был моим!

Я хватаюсь за ветку перед собой и сжимаю.

— Я ненавижу эту женщину.

— Я слышала, как тетя Агата говорила маме, что видела, как они снова сцепились, — шепчет Андреа, — в ресторане, полном людей.

— Из-за чего? — спрашиваю, не отрывая глаз от красивого лица Луки.

— Звучало так, будто они поссорились из-за того, что Симона забыла забрать Розу из детского сада, — бормочет Андреа.

— Как может мать забыть своего ребенка? — Я недоверчиво смотрю на нее. Несмотря на то, что Симона — стерва, не думала, что она способна на такое.

— Вероятно, она в это время колола ботокс, — смеется моя сестра.

Я качаю головой и поворачиваюсь обратно, чтобы посмотреть на Луку. Он сидит в кресле по другую сторону стола моего дедушки, повернувшись к нам профилем. Судя по мрачному выражению на их лицах, происходит что-то серьезное. Я очень хорошо знаю своего дедушку. Когда у Джузеппе Агостини, дона чикагской семьи «Коза Ностра», такое лицо, это не предвещает ничего хорошего. Хмурое выражение на лице Луки, впрочем, не ново, но на этот раз оно вызывает комок в моем горле. Я много лет не видела его улыбающимся, а он часто бывал в доме с тех пор, как стал капо.

— Я возвращаюсь. — Смахиваю набежавшую слезу и поворачиваюсь, чтобы уйти.

Каждый раз, когда вижу его, становится все сложнее. Как будто тяжесть ложится мне на грудь. Знаю, что он никогда не будет со мной. И все же не могу заставить себя держаться подальше. Андреа называет меня сумасшедшей за то, что я зациклилась на ком-то намного старше. Может быть, так оно и есть. Но ничего не могу с этим поделать. Все началось с поклонения герою, когда он спас мне жизнь. Однако за последние пару лет это детское обожание превратилось во что-то совершенно другое.

— Не грусти, Иза. — Андреа обнимает меня за талию. — Есть другие мужчины, которые поклонялись бы земле, по которой ты ходишь. Ты внучка дона «Коза Ностры». Когда тебе придет время выходить замуж, здесь тебя будет ждать очередь из женихов. Кто-нибудь придет, собьет тебя с ног, и ты напрочь забудешь о Луке Росси. Это просто подростковое увлечение.

— Да. — Я киваю и цепляю на лицо фальшивую улыбку, которую практиковала с мамой. — Ты права. Давай вернемся.

* * *

Год назад

(Изабелла, 18 лет)

Толпа разбрелась по саду, выпивая и смеясь. Мой дедушка, должно быть, пригласил всех жителей Чикаго с итальянской кровью в жилах на вечеринку по случаю моего дня рождения.

— Этот официант супер-симпатичный. — Каталина, моя лучшая подруга, подталкивает меня локтем. — Я собираюсь взять еще кусочек торта и присмотреться к нему получше. Ты хочешь присоединиться?

— Нет, мне и так неплохо, — говорю я.

— Но посмотри на него! У него ямочки на щеках, когда он смеется.

Я бросаю взгляд на мужчину, стоящего рядом со столом с едой и беседующего с одним из гостей. Ему чуть за двадцать, у него короткие светлые волосы и действительно приятная улыбка.

— Ты иди. — Я киваю в сторону милашки, который привлек ее внимание. — Я подожду тебя здесь.

Каталина хихикает, подмигивает мне и бросается к столам, уставленным едой. Она подходит к симпатичному официанту и начинает флиртовать, и