- В чем дело, Карновски?

- Плохие предчувствия насчет сегодня, - Хирург смотрел куда-то за лейтенанта.

- У нас есть приказ, Карновски, - лейтенант попробовал посмотреть ему в глаза, - и не нужны мне твои предчувствия, понял?

Хирург показал на джунгли у себя за спиной.

- Снайпер. Думаю, что про такое надо знать, - и пошел к кучке пехотинцев, среди которых были Манало и Таллман. Вакер стоял, как гипсовый памятник, пока не вытащил свою карту из конверта и не уставился в нее.

✝

 Пятнадцать минут в джунглях - и какой-то вьетконговский снайпер разнес рядовому первого класса Мэтью Таллману череп одни выстрелом. Он шел в десяти футах впереди меня и грохнулся на землю. Я тоже грохнулся, прижимая к голове каску, трясясь от страха. Наелся грязи и уронил винтовку. Пока другие отстреливались по верхушкам деревьев. Выстрелы казались мне петардами под консервной банкой где-то далеко. Наконец я потянулся за винтовкой, и Хирург отшвырнул меня в сторону. Я перекатился за другую сторону гнилого пня, и пуля врезалась там, где я был несколькими секундами раньше. Мы стреляли по верхушкам деревьев, пока оттуда не свалился привязанный за ногу вьетконговец в черном и завис в футе от земли.

Лейтенант Вакер выставил нескольких часовых по периметру, пока медик обрабатывал рану в правом боку Манало. Эрнандес и Роув запаковали почти безголовое тело Таллмана в черный пластиковый мешок. Хирург стоял возле снайпера, один. Перерезал веревку и выковырял глаз с приходом медвэка.     

✝

- Кто-то должен стрельнуть этого сукина сына, - пробормотал Майки Эрнандес, когда мы курили возле палаток перед сном. Я посмотрел на него, на Роува и на Хирурга.

- Нахрен пристрелить, он Хирурга не слушает, - Роув глянул на меня и у меня заурчало в животе.

- Не надо, - Хирург швырнул окурок в мокрую траву и скрылся в палатке.

- А я говорю, что надо его стрельнуть! – Эрнандес надулся и глубоко затянулся. Я заглянул в палатку – Хирург опять смотрел куда-то немигающими взглядом вдаль.

✝

После нескольких недель боевых действий нас наконец-то перекинули в тыл. За месяц боев Хирург собирал глаза, пока они не скучились в баночке, как рыба в косяке. После смерти Таллмана он мало с кем говорил, даже с лейтенантом, больше молчал. Потери во взводе увеличились, мы глядели друг на друга врагами и никак не могли отмыть с себя оранжевую грязь.

Хирург подошел к офицерскому бараку накануне нашего возвращения в бой. Я мирно курил рядышком, дышал воздухом и видел, как он постучал в дверь, что-то спросил и стал ждать.  Вакер подошел к двери, и я видел, как Хирург пытается ему что-то объяснить, даже руками стал размахивать. Лейтенант мотнул головой, закрыл дверь, Хирург только развернулся и ушел, пошел к часовым, и я пошел за ним.

- Эй, Линдер.

- Привет, - я подошел к нему ближе, - Как ты догадался?

- Увидел. Давай, попробуй, - он протянул мне банку, в которой перекатывались глаза.

Я протянул левую руку, но мне перехватило горло.

- Не бойся, не кусаются, - он передал мне банку и меня будто стукнуло слабым током, только изнутри. Глаза запрыгали. Я глянул на квадратное лицо Хирурга, бледное в сумерках, и тут его лицо выцвело, заграждение из колючей проволоки возле нас выцвело и даже ночь выцвела, как вылинялое белье.

Я увидел джунгли, рисовое поле, и даже палатки в лагере всеми этими глазами сразу. Голова закружилась, но головы у меня и не было. Я кувыркался и слышал голос Хирурга –«смотри, смотри». А потом я вернулся, грохнулся на колени, и меня выворачивало на землю возле него.

- Дальше будет легче, Линдер, - он забрал банку, помог мне встать, - попробуй смотреть, где мы сейчас.

  Я снова взял холодную и тяжелую банку в руки, сосредоточился. Мир опять выцвел, но теперь цвета слились в неприятный свет, похожий на дневной. Мои глаза увидели джунгли. Солдаты-тени ходили между деревьев. Все это было похоже на подсвеченный, дрожащий негатив от фотографии. Кое-кто из теней подходили ко мне, тянулись черными пальцами. Банка вибрировала, плясала у меня в руках. Каждая из тех теней была одноглазой - глаз и пустая белая дырка, кружочек такой. Я даже и не пугался уже.

Один такой солдат-тень подошел еще ближе, показал на оставшийся глаз – и меня вытянуло в ниточку и потащило куда-то: лагерь, мы стоим, офицер какой-то незнакомый, но не видно ни Джерарда Карновски, ни лейтенанта Терри Вакера. А потом темнота и звезды прыгнули на меня, и Хирург засмеялся рядом.

- Уже научился.

И выстрел из джунглей, ночная, мать ее, атака. Я грохнулся, мало ли что. Хирург и не дернулся. Я смотрел на его когда-то черные в оранжевой грязи ботинки.

- Прибьют лейтенанта, а я ему хотел сказать, - он нагнулся ко мне, я сел, и его глаза на несколько секунд полыхнули красным, потом стали обычными, карими.

Из лагеря выбегали солдаты.

- Чего?

- Держи, это тебе, - он поставил банку на землю, - мне уже очень тяжелая, - он побрел к баракам. Я всмотрелся в глаза, подхватил банку и тоже пошел.

✝

Джерард Карновски исчез следующим утром. Оставил на койке форму и нож и ничего больше. Лейтенанта Вакера убили. Официально - вьетконг, а неофициально – мы все его стрельнули, надо было слушать Хирурга. Я научился слушать тех солдатов-теней и обходить мины, ловушки, находить снайперов. У нас уменьшились потери, даже взвод стал самым удачливым в первой дивизии. А новый лейтенант только радовался этому и не мешал.

В конце июня, в семидесятом, я демобилизовался и привез банку с собой, в коричневом бумажном пакете. Она до сих пор стоит у меня в подвале на полочке, хоть уже и не работает, рядом со всяким хламом, по-прежнему завернутая в коричневый бумажный пакет.   

Ⓒ The Surgeon of An Khe by Aaron Polson, 2009

Ⓒ Дарья Кононенко (ака Clegane), перевод, 2019