Как итог – я сдуру согласилась. И вот теперь мерзла на лекции Аделаиды Львовны. Правда, до этого обливалась потом, когда она в жару куталась в шаль, жалуясь, что холодина страшная и она мерзнет от сквозняков.

Причина таких «климатических качелей в отдельно взятом помещении» таилась в недрах лекторского тела и именовалась гормональной перестройкой женского организма. В принципе, процесс естественный, природой предусмотренный, но ныне от него страдала не только доктор медицинских наук, заслуженная… почетный… и далее по списку, но и мы, простые смертные аспиранты.

Когда лекция закончилась, а батареи из-за открытого окна слегка обледенели, я с радостью рванула из стен университета с мыслью быстренько заскочить в супермаркет, купить чего-нибудь жутко вкусного и дюже вредного, а затем – домой. В теплую ванну. А за ней – ужин, сериальчик и спать. Поскольку завтра – на смену.

Вот только заспешила, поскользнулась на тротуаре, перед самым светофором, и как итог – опоздала на маршрутку. Еще и ушиблась, испачкала пальто. Если бы не это все, добралась бы до магазина гораздо быстрее.

Но плевать. Главное, что на полке супермаркета меня ждали колбаска и свежий хлебушек. А в отделе готовой еды томилась свежая шаурма. Вот только в радужные мечты о сытном ужине вмешался случай.

– А-а-а! – разнесся женский крик на весь зал.

У молодой пары, которая шла под ручку недалеко впереди меня, до этого что-то шумно выясняя, случилась ссора, которая закончилась резкой болью будущей мамочки. Женщину скрутило так, что она упала, схватившись за живот.

Не думая больше ни о чем, я рванула к ней, на ходу набирая сто двенадцать. Судя по кровавому ореолу на юбке, речь могла идти о преждевременных экстренных родах.

Оттараторив в трубку адрес, упала на колени рядом с девушкой, начав осмотр. У беременной губы посинели, зрачки расширились от боли, свидетельствуя о геморрагическом шоке.

– Какой срок?!

Но женщина не слышала. Зато ее спутник, вместо того чтобы дать внятный ответ, прорычал:

– Ты чего к ней лезешь? – И попытался отдернуть меня за плечо.

Только тут я внимательнее посмотрела на типа. Его налитые кровью глаза с отчетливой сеткой капилляров, осоловелый взгляд, который он пытался сфокусировать на мне, лучше всяких слов говорили: мужик не в себе. Причем был еще до того, как беременная упала на пол.

– Я врач, отойдите.

Вокруг начали останавливаться люди. Кто-то стал снимать, кто-то, как и я, вызывать скорую.

Но я увидела это лишь мельком. Время словно начало убыстряться, и все происходило стремительно. Вот я пытаюсь помочь беременной. Она кричит, корчась от спазмов. Над ухом раздается рык папаши о том, что я обязана спасти его жену и ребенка или он меня «уроет». Шум толпы. Беременная на моих руках теряет сознание и…

– Ты! Су… Ты обязана ее спасти! – Сильные руки схватили меня, швырнув в витрину.

Стекло за долю секунды раскрылось лепестками трещин. И я упала на острые грани.

Вскочила, даже не поняв, как мне удалось это сделать так легко, практически не отталкиваясь. И боли не было. Вот только никто не смотрел на меня. Люди, стоявшие с телефонами на изготовку, снимали что-то за моей спиной, на полу.

Я обернулась и увидела себя… мертвой.

– Отойдите!

– Дайте пройти!

Требовательные голоса бригады медиков волнорезом рассекли людское море.

– У-у-у прискакали, сволочи! – раздался рев окончательно слетевшего с катушек папаши, ринувшегося уже и на медбрата.

Но приехавший на скорой оказался не чета хрупкой мне. И ответил на летевший в его лицо кулак не по-врачебному, а исключительно по-мужски – хуком. Уже через несколько секунд невменяемого типа скрутили. А над моим телом и беременной зависли люди в белых халатах.

– Без сознания. Пульс есть, на свет реагирует. На носилки, – вынес вердикт тот, что осмотрел роженицу.

– Пульса нет. Дыхание отсутствует, – это уже отчитался тот, кто склонился над той, кто еще пару минут назад была Викторией Тумановой. Жившей, куда-то спешившей, что-то хотевшей.

Меня пытались спасти. Запустить сердце непрямым массажем. Накачать легкие кислородом, но… Я, зависшая в воздухе, откуда-то знала, что бесполезно. А еще появилась уверенность: сейчас появится та самая – в черном балахоне, с косой – и заберет мою душу.

– Так-с. Точно по расписанию. Лада Кокорина. – Смерть сверилась с планшетом, деловито перекинув косу на сгиб локтя, и заозиралась с видом владыки, обозревавшего свои владения.

– Ну, взяли! – Медбратья слаженно подняли носилки с беременной, которой успели уже влить полиоксидин и сейчас поставили реополиглюкин. Она уже начала приходить в себя, но еще дышала кислородом.

Ребята со скорой ничтоже сумняшеся прошли со своей ношей сквозь Смерть тараном. И тут чернобалахонница обратила на них внимание. Точнее – на девушку без сознания.

– Не поняла… – озадаченно протянула костлявая. – Она же помереть должна была. Почему эти паразиты раньше на четверть часа приехали?!

А я тем временем осторожненько-аккуратненько отступала в толпу зевак. Говорят, что от Смерти не спрятаться и не спастись. Но я, как врач, на практике множество раз убеждалась в обратном. Можно, еще как можно спастись. Особенно если вовремя поставить диагноз. Так что почему бы и не рискнуть опровергнуть первый постулат и не попробовать схорониться так, чтобы костлявая меня не нашла?

Чернорбалахонница как раз повернулась спиной, заинтересовавшись моим телом. И я уже решила, что это самый подходящий момент дать деру, как увидела ниточку, приставшую к черному балахону. Но что самое необычное, белая скрутка не обрывалась, а тянулась прямо из воронки, откуда и пришла Смерть.

Не успела я удивиться такому «страховочному тросу», как нить внезапно ожила, стекла с балахона и юркой змейкой устремилась ко мне.

Подползла и качнула концом, долженствующим изображать ромбовидную голову полоза. Выразительно так качнула в духе «пойдем со мной».

– Ты знаешь, где можно укрыться? – в отчаянии спросила я. Хотя понимала, что общаться с нитью вроде бы нелогично и отдает шизофренией. Хотя умирать, а после скоропостижной кончины еще и прятаться от собственной Смерти – еще более нелогично. Но я вот умудрилась! Так почему бы не поискать помощи у вот такой вот змейки-нити.

Меж тем скрутка покивала своим чуть растрепанным кончиком. Я наклонилась, чтобы задать самый животрепещущий вопрос: «Где?» – понятия не имея, как на него ответит безмолвная ниточка. Но не успела. Мою руку обвил тонкий лучик света. И потянул меня к воронке. Причем через толпу, так, чтобы причитавшая Смерть нас не увидела. Уже стоя у воронки провала, я услышала:

– Должна была умереть другая, беременяшка. А вместо нее… Ну-у-у, зараза! Еще и шустрая какая. Ну ничего, Уикроу поймала, и эту сцапаю! Главное, ее сейчас найти, пока призраком не стала. Последний же день квартала. И так подгадить отчетности! – Она выдохнула и медленно начала оборачиваться ко мне со словами: – Я не позволю какой-то пигалице лишить меня отпуска!