— Да при чем тут это? Я за тебя волнуюсь. Иной раз клятвы императору имеют двойное дно, о котором давший не подозревает.

Я подумал, что зря он так открыто говорит по телефону, который не подслушивает только ленивый. Или такой начинающий глава клана, как я.

— Мне кажется, это в принципе не телефонный разговор, — напомнил я ему о безопасности. — Но я не думаю, что открою государственную тайну, если скажу, что клятва касалась поместья Вишневских. Я обещал, что все их разработки будут уничтожены.

— Неосторожно, — неодобрительно сказал Лазарев.

— Зато правильно.

— В любом случае данную клятву уже не отменить. Но, Ярослав, запомни на будущее: клятвы императору нужно избегать при любой возможности, она очень ограничивает. Но ты прав, разговор не телефонный. Будет время — подъезжай ко мне, у меня есть интересная информация для тебя.

— Относительно чего? — осторожно уточнил я.

— Относительно того дня, когда ты спас мне жизнь, — обтекаемо ответил Лазарев. — По телефону больше не скажу, но в твоих интересах наведаться ко мне раньше, чем ты опять отправишься на расчистку поместья. Я хотел сказать еще вчера, но решил не отвлекать.

Или напрочь забыл после представления, устроенного Андреем? Неужели у Лазарева есть инфа по фиолетовой пакости? Но ехать сегодня будет убийственно — я еще недостаточно оправился после ритуала, скорость реакции чуть ниже обычной, а защитный артефакт может справиться не со всем.

— Я непременно к вам выберусь, но не сегодня, — наконец решил я. — Обещаю в поместье не ехать, пока не поговорю с вами.

Последнее обещание далось легко: я все равно не собирался туда в ближайшие несколько дней.

— Переотмечали вчера? — понимающе хмыкнул Лазарев. — Слава, в вашем возрасте магам с алкоголем нужно поосторожней.

Но сказано это было понимающе, без особого укора в голосе. Еще бы: вчера мы выиграли самый важный турнир для нашего возраста.

— Я это учитываю. Спасибо за беспокойство, Андрей Кириллович.

Мы поговорили еще немного о том, что Лазарева беспокоило куда меньше: о том, что я почувствовал, когда меня поздравлял сам император, о моих ближайших планах и как я умудрился заполучить в свою команду Светлану.

Распрощались мы с ним, только когда наконец привезли пиццу. Стопка коробок, от которых шел жар и неповторимый аромат, не только позволила мне закончить пустой разговор, но и привлекла на кухню голодающих.

— Ты как? — спросил Серый и цапнул тот кусок, на который я почти нацелился. Если бы нацелился совсем — фиг бы он у меня что-то из-под носа стащил.

— Я почти норм. — Я взял другой кусок и с наслаждением впился в него зубами. — Поем — и буду совсем норм. Тимофей и то больше вымотался.

— Ну так тебе-то что — спи себе и спи, основной удар на него пришелся, — невнятно сказал Серый. — Но стонал ты будь здоров, даже я перепугался. Не будь защиты, соседи бы полицию вызвали бы решив, что мы тут вивисекцией занимаемся.

— А вы что, не занимались? — делано удивился я.

— Я был уверен, что ты не узнаешь, — с серьезным видом заявил Серый. — Мы ж назад собрали? Собрали. Значит, все в порядке.

Чайник я поставил, и тот как раз закипел, так что я сыпанул растворимого кофе в чашку и залил кипятком. Не самый хороший вариант, но других все равно не было.

Мальцев позвонил сам, видимо не дождавшись моего звонка.

— Ярослав? Что-то ты загордился…

— Я собирался вам позвонить, Игнат Мефодьевич, сразу после разговора с мамой, но она меня так заговорила, что у меня все повылетало из головы, простите. Я помню, чем вам обязан, и ни за что не стал бы проявлять неуважения.

— Это хорошо, — довольно бодро сказал он, — что помнишь. Я вот тебе тоже оказался обязан за внучку. Дианка чуть на потолок от счастья не прыгает. Так что теперь уже я у тебя в долгу, а я этого не люблю.

Долги от Мальцева мне были не нужны, а ну как решит, что дешевле будет расправиться с кредитором? В том, что я ему не по зубам, я не сомневался, но не был настолько уверен в своих близких.

— Что вы, Игнат Мефодьевич? — заволновался я. — Какой долг? Если и есть долг у кого-то, только у меня перед вами. Ведь только тренировки у вас позволили нам выиграть.

— Ты это брось, — сурово ответил Мальцев. — Сказал, что в долгу, значит ,в долгу, и от слов своих отказываться не собираюсь, понял?

— Если вы так хотите…

— Да, я так хочу. Поэтому приезжай ко мне, разговор есть.

Грядущий разговор мне понравился еще меньше.

— Игнат Мефодьевич, а можно не сегодня? Я не в лучшей форме, хотел бы отлежаться и все такое.

Он недовольно посопел в трубку.

— Вот молодежь пошла. Вечер попраздновали — и уже не в лучшей форме. Заруби себе на носу, дешевый алкоголь магам противопоказан, понятно? Хорошо еще, не согласились Дианку с собой взять. Она обиделась, но зато не траванулась. Ладно, сегодня можешь не приезжать, не хочу на твою помятую рожу смотреть, но завтра чтобы был.

— Постараюсь, Игнат Мефодьевич.

— Не постарайся, а будь, — сурово сказал он. — Чего император от тебя хотел?

— Потребовал, чтобы ни я, ни мой клан ни с кем договоров не заключал до моих двадцати пяти лет. Ни клановых, ни личных. Сказал, те, что есть, пусть действуют, а вот новых чтобы не было.

— Чего это он вдруг? — неожиданно растерянно спросил Мальцев. — Как можно запретить заключать договора главе клана? Да это совершеннейший беспредел!

На последних словах голос его окреп и уже звучал настоящей злостью. Хорошо еще, что направлена она была не на меня, а на куда более значимую персону.

— Кто я такой, чтобы ругаться с императором? В чем-то он прав: пока я не стою во главе клана, возможны варианты, когда кто-то заключает договор от моего имени.

— Если бы он о тебе заботился! — прорычал Мальцев. Не хотел бы я сейчас находиться рядом с ним — он точно был в бешенстве и почти себя не контролировал. — Что эти Тумановы вообще о себе возомнили? Они такие же маги, как и мы. И если мы признаем их главенство по некоторым вопросам, это не значит, что они могут диктовать, как нам жить! Такой запрет — это вмешательство в личные дела кланов! Я этого не потерплю!Я Ваньке лично выскажу, что думаю о его бредовых идеях. Он пешком под стол ходил, а я уже был сильнейшим магом. И он не смеет идти поперек моих желаний!

— Игнат Мефодьевич, успокойтесь. Запретили же мне, а не вам, — напомнил я. — И то не навсегда, а до совершеннолетия.

— Да чтоб ты понимал! Не мне запретили? А как же! — фыркнул Мальцев зло. — Так, я сказал тебе приезжать завтра? Завтра не приезжай. Потом позвоню.

Он отключился без всяких предисловий и прощальных слов, а у меня осталось глубокое внутреннее убеждение, что император своим запретом сделал мне царский подарок, потому что причиной, по которой разошелся Мальцев, могло быть только то, что этот запрет шел вразрез с его планами. Заключать какой-либо договор с Мальцевым — форменный идиотизм, а отказывается от него — самоубийственно.