Они были ровесницами, и было даже странно, что они настолько отличались в некоторых вещах. П. это интриговало. А. сердило, обеих – привлекало одна к другой.

– Я не просто не хочу что-то продолжать, я не хочу даже говорить об этом.

А. явно недоумевала. П. недоумевала по этому поводу. Они немного поспорили, как обычно: А. будто бы через силу, П. с большим удовольствием. Вот каких отношений ей бы хотелось, если уж чего-то хотеть. Дружеских, неконвенциональных, со спорами и стычками, но и с большой симпатией. В чувствах А. она была уверена, пусть та и не всегда демонстрировала их. И читательницы могут быть в уверены, симпатия существовала, П. была права.

В четверг пропущенных вызовов было семь, в пятницу – три, в субботу он больше не звонил. Замечательно. Впрочем, мог бы и раньше догадаться.

Вообразите, читательницы, они снова столкнулись в среду! Как настойчиво сводила их судьба (или я, или мы вместе). Опять в другом баре, и у П. на секунду появилась паранойя, но все было так задорно и легко, что разговор привел к неожиданно восхитительному сексу в туалете. Она была не настолько пьяна, чтобы считать это хорошей идеей, но ей ужасно не хотелось ни ехать к нему, ни приглашать его к себе, и она снова была решительно очарована его вниманием…

– Я позвоню? – спросил он, когда они вывалились на улицу.

У него было удивительное свойство: вызывать честность в социально неловких ситуациях. То ли из-за его шикарности, то ли из-за необыкновенно ярких оргазмов, которые у нее только что случились.

– Не стоит, – ответила П. Она очень гордилась собой после.

– Я не понимаю! – отчаянно воскликнула А. на рассказ П. – Шикарный, отличный любовник и собеседник, весь заинтересован, что тебе еще надо?

– Ничего, – ответила П. – Мне ничего не надо, ни идеального, ни неидеального, я не хочу никаких отношений.

– Ага. А тебе в голову не приходило, что вот как ты не хочешь идеальных романтических отношений, так другие могут не хотеть идеальной дружбы?

О_о!

П. приняла это на свой счет и ужасно огорчилась. А., конечно, тоже ужасно огорчилась и принялась уверять П., что имела в виду что-то другое. П. не верила.

Остаток дня и всю пятницу А. угощала ее то кофе с шоколадкой, то печеньем и чаем, и П. все порывалась сказать, что еда от грусти – это шаг в сторону нездоровых пищевых привычек, эмоционального переедания, etc., читательницы сами знают, но все время иметь напитки и угощение под рукой было классно, и П. молчала.

В выходные они несколько часов проговорили по телефону обо всем на свете, и к понедельнику статус-кво восстановился. П продолжила расспрашивать А. о всяком, та продолжила будто бы неохотно отвечать.

– Не боишься снова с ним встретиться? – спросила А. в среду, когда П. прихорашивалась: собирала волосы в гладкий хвост, красила глаза, пудрилась.

– Нет, – соврала П., – мы же с ним прекрасно все решили. Как взрослые люди, все как ты любишь.

Непонятно было, поверила ли А., но П. было не до того, она была слишком занята сочинением ироничных подписей к селфи и самоубеждением, что нет, ничего и никого она не боится.

В третьем баре она уверилась, что они не столкнутся, и даже несколько расстроилась. Ей ничего не хотелось от него, но все же, как приятно это было, когда и он смотрел только на нее, и все вокруг явно завидовали, мечтали оказаться на ее месте… Она едва не пропустила его из-за фантазий. Он приветливо кивнул, она улыбнулась в ответ. Пару минут побеспокоилась, но он не подходил, и вечер прошел отлично, пусть П. периодически и чувствовала некоторое раздражение. Не настолько сильное, к счастью, чтобы оглядываться и смотреть, чем он там занимался, с кем говорил, танцевал, хохотал. Шоты сменились виски, еще одним, следующим, и она вышла из бара чуть позже, чем планировала, чуть менее в форме, чем намеревалась. А. наверняка найдет, что сказать по этому поводу.

– Убегаешь в полночь?

Он стоял у входа, не курил, дышал темнотой и снежной прохладой. Отчего-то ей показалось хорошей идеей постоять с ним, полюбоваться начинающейся метелью и нагуглить мем с Золушкой, которая отчитывала принца за фразу “ты не можешь уйти так рано!”

“я могу делать все, что мне вздумается!” – говорила сердитая Золушка на картинке.

Они поболтали о том, что в мультфильме Золушка вовсе не была сердитая, вот ведь как занятно контекст влиял на восприятие. Поболтали про феминизм. Про работу. Про жизнь.

Они продолжили говорить в такси, и у него дома, и утром – тоже.

– Мне не нужны отношения, – проговорила она, когда он готовил завтрак и был чудо каким приятным: тихим и неназойливым.

– Я заметил, – ответил он и протянул ей чашку с кофе. Кофе был отменным.

***

Читательницы, все шло отлично. У П. и С. появилась договоренность, и она работала. Они встречались раз в фортнайт, по средам, шли по барам, ехали к нему. Иногда она уезжала сразу, иногда оставалась до утра, и они расставались до следующей встречи. Удобно, приятно, и что бы там ни бурчала А., все было прекрасно.

Ну, то есть, так считала П.

– Нормальные люди говорят раз в две недели, а не фортнайт, – разбубнелась однажды А. Ее справедливо сердило, что П. живет в счастливом неведении и игнорирует очевидную влюбленность С. и все возможные знаки.

– Фортнайт и значит две недели! Я экономлю языковые средства.

– Ты бесишь меня жутко, а не средства экономишь.

Иногда на А. набегало дурное настроение, и П. уже знала, что можно и не пытаться. Нужно было просто переждать, пока само не пройдет. Не беда, но день А. выбрала неудачный: в обед они собирались на выставку каких-то скелетов и мрачных фигур из папье-маше. П. видела фотографии, и они впечатляли. Ближе к обеду ей написал С.: извинился, что на этой неделе придется отменить их фортнайтовую (читательницы, поддержите меня, отличное ведь слово, чтобы там ни думала А.!) встречу, и П. спросила не занят ли он сегодня, не хочет ли сходить с ней на выставку. Он долго не отвечал, она успела забыть, что предложила, и решить, что сходит одна, но в половину пятого он позвонил и непривычно взволнованно, едва ли не запинаясь, сказал, что с удовольствием.

А. пораженно спросила, собиралась ли П. проигнорировать и это? П. проигнорировала ее. Это не было свидание, или что там воображала А., П. была уверена, что С. это прекрасно понимал.

За