Шрифт:
Закладка:
В той первой беседе Пэт описала и другие образы, возникавшие у нее. Например: «Я вижу, что ты сильно увлечен какой-то игрой. Ощущение огромного восторга. Ты сидишь, согнувшись над игровой доской, глубоко сосредоточенный». Потом она сказала: «Эммануил, помоги мне, я чувствую, что есть еще что-то, но сама не могу...»
Эммануил (ее же устами) сказал: «Тебе приносит много радости жизнь, игра жизни. Но в этом нет ничего плохого. Это боговдохновенный восторг».
Я засмеялся, вспомнив, как часто цитировал в своих лекциях Лео из «Паломничества в страну Востока» Германа Гессе: «Неужели вы не понимаете, что это и есть жизнь... прекрасная игра?»
Пэт добавила: «Только что-то не вижу противников [по игре]».
Эммануил сказал: «Ты уже давно определил своего противника и удалил его, приняв его в себя как свое собственное проявление». В этом он был прав. Но он не дал мне «почить на лаврах», немедленно указав на то, что я до сих пор не примирил эти силы в себе и меня все еще терзает дуалистическое разделение божественного и человеческого. Оно-то и лежит в основе моих человеческих страхов. «Божественное есть во всем, — отметил Эммануил, — и чтобы найти его, нужно работать с подручными материалами. Истина Бога — в глине горшка.
Снова и снова возвращался Эммануил к моему страху поддаться человеческой природе. Он постоянно уверял меня, что мои человеческие желания в значительной степени часть моего духовного пути и я обрету Бога через них, а не вопреки им.
Перечитывая запись той первой беседы, я вижу, что в разговоре было некоторое затруднение, и разрешилось оно, лишь когда я признал, что Эммануил разговаривал со мной не так, как я привык. Большинство людей, даже те, кто признает, что все мы — души, воплощенные в телах и личностях, говорят с другими как с эго, с психологическими сущностями. И я не сразу приспособился разговаривать с Эммануилом, потому что он обращался ко мне как к такой же душе, как он, а не как к эго. Он не связывал себя с каким-то пространственно-временным местонахождением, а потому не связывал с ним и меня.
Это было для меня непривычно, и я поначалу пытался перевести общение в плоскость эго, исходя из того, что Эммануил говорит со мной как с психологическим существом, пытающимся пробудиться. Однако по мере того, как я стал отождествлять себя как душу, переживающую одну из инкарнаций, разговор стал мне понятнее, и я осознал, что непривычная форма обращения, используемая Эммануилом, сама по себе была освобождающим фактором.
Со временем я так привык беседовать с Эммануилом как душа с душой, что начал порой и забывать тот необычный (для меня) факт, что это существо, не воплощенное в привычной моим чувствам реальности. Время от времени люди, связанные с Эммануилом, начинают строить догадки о том, «где» он и «кто» он. Сам же Эммануил явно не торопится удовлетворять наше праздное любопытство, давая лишь прозрачные намеки: «Я дух, и ты дух. У меня есть тело, и у тебя есть тело. Мое тело немного другое, потому что и сознание мое отличается от твоего».
«Между вашей реальностью и моей не такая уж большая пропасть. Некоторые верят, что ваша физическая форма — единственный реальный вид существования во Вселенной. Это, конечно же, не так. У всех нас есть своя физическая реальность. Моя, может быть, не так фотогенична, как ваша, но она определенно существует».
«Вы там, где я. Я там, где вы. А физические измерения высоты, глубины и ширины совершенно нереальны. Если бы вы сняли шоры человеческих ограничений, мы с вами предстали бы друг перед другом совершенно равными».
«Мы с вами идем по одному пути. Мы ищем истину, и наши души стремятся вернуться в Единство с Богом. Все мы растем в своем собственном мире. Он здесь».
Однажды Эммануил заметил: «Я больше не подвластен тирании календаря и часов». А говоря о смерти, сказал: «Я сам результат жизни после смерти». О своем предназначении он говорит так: «Те из нас, кому больше не нужно быть людьми, существуют в мире сознания, откуда мы можем наставлять и учить других».
Великий индийский святой Рамакришна так сказал о духовной передаче: «Когда цветок распускается, пчелы слетаются без приглашения». Это явно относится и к Эммануилу. За последние годы число людей, желающих попасть на семинар или беседу с ним, резко возросло. Пэт и Джудит (которая записывала многие беседы) отмечают, что часто повторяются одни и те же вопросы; соответственно, Эммануилу приходится вновь и вновь повторять один и тот же материал. Поэтому они решили собрать ответы на наиболее часто задаваемые вопросы и размножить их. Так и зародилась эта книга. Потом мы решили, что хорошо бы расширить круг вопросов, и спросили Эммануила, не согласится ли он ответить на вопросы, приготовленные специально для книги. Наш друг с радостью согласился, сказав, что именно для этого он и здесь.
Мы начали серию встреч впятером. Кроме Пэт и Джудит, присутствовали Роланд (сын Пэт и будущий иллюстратор эммануиловских книг), я и сам Эммануил. Встречи проходили весело. Они дали нам шанс исследовать вместе с Эммануилом различные мыслимые и немыслимые аспекты духовного пути и прояснили многие наши сомнения. Однако радость нам приносили не только слова, но и целительное сострадательное молчание, время от времени разливавшееся по комнате и пропитывавшее наши сердца. Эммануил то и дело использовал слова, чтобы указать нам направление, а потом легонько выталкивал нас за границы интеллекта, в безмолвие интуиции наших сердец, где разобщенность исчезала и знание уступало место мудрости.
Эта сбалансированность слов и молчания, формы и бесформенности, межличностных отношений и чувства единства была неотъемлемой частью учения и приносила нам огромное удовольствие. Поэтому мы стали думать о том, какой формат книги Эммануила мог бы позволить вам, читателям, использовать слова как трамплин, с которого вы сможете нырнуть в собственное внутреннее молчание и обменяться с Эммануилом чем-то превыше слов. И мы решили наряду со словами активно использовать пробелы, надеясь, что вы не проигнорируете их, а будете перемежать чтение тихим медитативным размышлением.
Когда я излагаю материал Эммануила на лекциях, меня то и дело спрашивают, действительно ли я верю в то, что Эммануил — отдельное от Пэт существо. Или, может быть, он часть личности Пэт, с которой она себя сознательно не отождествляет?
