Вы когда-нибудь пробовали думать с чужим языком во рту? С неожиданно оказавшимся во рту чужим языком? Ладно, думать как раз не так сложно в сравнении с попыткой что-то сказать или возразить. Хотя… Нет, думать тоже невозможно.

Словно цунами, Ворошилов попросту вымыл из моей головы все, оставив лишь голые эмоции. Ощущение – будто на нервах играют, как на струнах гитары. Прикосновение – и все тело отзывается новой мелодией. Каждую мышцу сковало, и вниз устремилась горячая волна. Мощно, обескураживающе.

Выстрел страсти, а я без бронежилета.

Ворошилов целовался неистово. Не обращая внимания на мои попытки отстраниться. Мои ладони попросту упирались в каменную грудь, пальцы нечаянно скользнули под пиджак и тут же ощутили опаляющий жар мужской кожи. Никита Андреевич заставил меня запрокинуть голову назад, продолжая с жадностью проникать в мой рот своим языком. Грязно, похотливо, нахраписто. Волк вколачивал язык так глубоко, словно пытался очутиться в моей глотке.

Под таким напором я просто растерялась.

Растерялась от силы чувств, которые нахлынули лавиной. Голова кружится, натиск босса не дает ни шанса на сопротивление.

– Никита… Андреевич… – задыхаясь, выдавила я, как только он перестал терзать мои опухшие губы и переместился на мою шею. – Что…

– Тише, маленькая, – велел властно босс, накрывая мои губы указательным пальцем. Его зубы прихватили мою кожу на шее, и новый разряд тока пронзил мое тело, достиг области живота и запульсировал в самом низу, где начинало зарождаться возбуждение.

Порочно и невероятно. Какое-то сумасшествие.

Директор развел мои ноги и притянул к себе так близко, что я смогла ощутить его твердый стояк. Аккурат в том месте, где сходились швы моих джинсов. Если бы не пару клочков ткани, возбужденный бугор Ворошилова прямо сейчас терся бы о мою… об меня. И готова поклясться, что Никита Андреевич прекрасно это понимал.

Потому что он уже имел меня. Да, даже через одежду. Да, вовсю демонстрируя свои намерения. Но он делал это. Двигал бедрами, прижимая пах к моей промежности, отстранялся и возвращался вновь, с новой силой проводя каменным стояком по чувствительному местечку.

И целовал. Снова и снова. Затягивая в круговорот вожделения, словно я какая-то распутная девка, а мой шеф – чистейшая эссенция секса и разврата.

– Никита Андреевич, – выдохнула томно, в очередной раз стараясь оттолкнуть от себя гору мышц и тестостерона.

– Молчи, крошка, – горячо прошептал он, опуская руки на мою задницу. Ладонями он направлял мои движения, заставлял водить бедрами, будто я отвечаю на его бескомпромиссный акт соблазнения. – Я так хочу тебя…

Пряжка его ремня брякнула, возвращая меня к реальности.

Голова, конечно, кружилась. И, стоит признаться, я никогда и ни с кем так не целовалась. Но звук расстегивающейся молнии на брюках отрезвил.

Я не хочу!

– Я не хочу, – едва успела я произнести вслух, пока мои губы вновь не накрыли непрошеным поцелуем.

– Брось, девочка, – хрипло возразил босс, через лифчик сжав один из моих сосков своими пальцами. – Еще как хочешь…

По спине пробежал холодок.

Он не собирается останавливаться.

Волк поймал глупую овечку и не станет ее отпускать.

– Хватит, – останавливала я его, стараясь усесться на стол поглубже.

В ответ – только расстегнутая пуговица на моих джинсах.

– Никита Андреевич! – воскликнула я и на секунду столкнулась с серыми глазами начальника.

Мрачный, серьезный взгляд. Не предвещающий ничего хорошего.

И новый поцелуй, будто он не услышал моего отказа.

Паника. Настоящая паника.

Уворачиваясь от его губ, я ощущала лишь новые жгучие поцелуи. Шея, уши, ключица… До дрожи на кончиках пальцев, которыми я старалась нащупать хоть что-нибудь, что могло послужить защитой. Хоть что-нибудь….

– Это неправильно, – беспомощно пролепетала я, схватив что-то тонкое и металлическое.

– Неправильно, – согласился со страстным придыханием шеф, – но ты такая горячая… А-а-а-а!

Никита Андреевич резко отшатнулся и посмотрел на свою ногу – в бедре торчал нож для писем.

– Дрянь… ты…

От испуга я подхватила со стола еще и дырокол. Тяжелый, металлический. И шарахнула им по лицу начальника, который был сейчас похож на разъяренного зверя.

Шеф отступил от меня еще на шаг, схватившись за сломанный нос. Надеюсь, что сломанный. А я получила свой шанс на спасение. Путь к свободе мне ничто не преграждало.

Спрыгнув со стола, я ринулась наутек. Оставив босса приходить в себя.

Кажется, начала дышать я только тогда, когда закрылись двери лифта. Я оказалась в металлической коробке, где мне ничего больше не угрожало. Зажавшись в угол, я пыталась представить, что будет дальше.

Я в дерьме.