Тут мы с Марией и расстались. Мне вручили ключ с номером тринадцать. Я хмыкнул, не самая удачная цифра. Замок мягко щелкнул и мне предстало мое новое жилище.

Первым бросилось в глаза здоровенное окно с видом на местную парковую зону. Автоматически подметил кусты, в которых бы надежно укрылся, будь мне надо подглядеть за девушками. Благо тут были шелковые шторы бледно-красного цвета, которые если что оградят от любого любопытного взгляда, неизвестные мне проектировщики комнаты явно продумали этот момент.

К моему удивлению, внутри комнат была даже внутренняя дверь, чтобы мы с Марией могли попадать друг к дружке не выходя в коридор. Небольшая разница в краске между самой стеной и той частью, что примыкала к дверному проему, давала понять, что нововведение это очень сильно недавнее.

Обстановка в целом была приятная. Большой шкаф, в который бы поместилось одежды на полк солдат, здоровенный письменный стол с кучей различных ящиков. И даже монитор с местным аналогом компьютера. Этот явно несколько хуже, чем стоит дома у Марии. И работает на арге. Уже видел пару раз такое.

Хм-м. Я посмотрел на лампу без выключателя. И она тоже. Освещение комнаты не отставало в этом вопросе. И жрали эти немногие приборы аргу как не в себя. Я леталу успел поводить, там расход раз в тысячу меньше!

Похоже, это специально. Чтобы был постоянный расход сил. Что ж, надо попробовать включить компьютер, сказал я себе, и дотронулся до специально обозначенного места.

Очнулся через секунду от того, что упал лбом на стол.

— Да вы издеваетесь! — вырвалось у меня от такого. Черт, больно ушибся, наверняка будет шишка. И это все при условии, что компьютеру было плевать на эти попытки. Он меня выпил подчистую, продолжая сиять черным экраном монитора. Мимолетное желание скормить ему фиолетовое пламя было тут же задавлено тем, что это явно того не стоит.

На немного подгибающихся ногах подошел к кровати, на которой при желании поместятся и трое. С размаху плюхнулся на нее, после такого надо немного передохнуть.

Правда, тут не только железный поганец виноват. Нужно было окончательно просушить мозги после бюрократического уныния, которое по ошибке назвали приветственной речью. На излете у меня уже началась отчетливая мигрень и хотелось просто совершить цареубийство. Ну или княжноубийство, неважно. Лучше вообще поменьше о таком задумываться.

Ведь, как ни странно, объект моей внезапной ненависти тоже моя соседка. Прямой двери к ней правда, очевидно, нет, но не больно-то и хотелось. Стена, с ее стороны наоборот была основательно укреплена. Мне было лень вставать и тыкать в нее, узнавая что это за материал такой, тем более что это совершенно не мое дело. Связываться с княжной хоть как-то у меня желания нет никакого.

К огромному моему сожалению, отдохнуть мне дали не очень много. Если честно, ожидаемо, все же Мария рядом живет, а она от меня обычно не отлипает, так что рассчитывать на то, что можно будет проваляться последний законный выходной трупом на кровати было решительно невозможно.

Вот только к моему удивлению заставила подняться с кровати далеко не она. Входная дверь щелкнула и в комнату бесцеремонно ввалилась одна царственная особа. Без вбитого с помощью Марии всеми правдами и неправдами этикета я бы так и остался лежать и плевать в потолок восстанавливая силы. Проблем мне в первый же день не надо, уж точно не с правителем империи.

— Рада, что трагическая смерть Якова Трапимировича не сорвала его планов поселить вас и Марию вместе. Надеюсь, вам обеим не будет слишком неудобно от того, что я решила немного подкорректировать его желание? — Начала она вместо приветствия.

— Нисколечки, наоборот, это большая честь для дворянки первого поколения жить через стенку с самой великой княжной!

Отскочила у меня от зубов заученная фраза. Как бы не начать говорить ее слишком часто, чтобы я уже сам поверил, что мне великую честь оказывают.

Впрочем, похоже, Великую княжну Альдону это не очень впечатлило. Она подошла поближе ко мне, вышедшему из полупоклона и заявила прямо.

— Я умею читать людей, для будущего правителя это первоочередное качество. — Задержала она в этот момент дыхание а потом сказала с ощутимой злобой — Так что не надо от меня отмахиваться формальщиной, в которую ты сама не веришь ни на йоту, Мира.

Впрочем, она быстро смягчилась и натянула на лицо дежурную улыбку, будто ничего не было.

— Я прекрасно вижу, что ты меня откровенно недолюбливаешь. Неужели тебе не хватило признания своих заслуг? Хотела, чтобы я во всеуслышание всей империи сказала что ты моя спасительница?

Ее голос как будто побуждал открывать правду и душу, проникая в саму суть. Это порождало чувство абсолютной беспомощности перед властью это царственной девушки.

— Да, мне это хотелось.

Ответил мой рот практически за меня. Лишь после этого удалось наконец отвести взгляд от ее синих провалов вместо глаз, которые глядели куда-то еще глубже, чем душа.

— Знаешь, ты хоть и не почувствовала это, но мне пришлось проделать огромную работу за Якова. — Начала она издалека — Он не все документы по тебе сумел сфабриковать, а в некоторых были определенные проблемы.

После этого меня пробрало мурашками с головы до пят. Она все знает? Я бы предпочел чтобы о моем жалком положении было в курсе как можно меньшее число людей. Потому что мне их потом еще ликвидировать за это знание…

Глупая шутка произнесенная самому себе помогла восстановить самообладание, и более спокойно слушать, что же девушке есть сказать.

— Правда, из всех вещей твое происхождение он умудрился скрыть надежно. Так что не знаю кто ты на самом деле, но ты своей преданностью империи доказала, что мне нет сильной необходимости это узнавать. Так что кем бы ты там не была, существование «Миры Опавской» достойная награда, не правда ли?

Она невероятно обезоруживающе улыбнулась и будто пыталась выпытать из меня слова благодарности, превознесение себя и прочее. Ну, она сама сказала, что не любят, когда ей врут.

— Гребаная шантажистка — Только и мог выплюнуть я, снова из принципа поймав ее взгляд. Надо научиться выдерживать эту царственную змеюку, и лучше раньше, чем позже..

Она лишь улыбнулась еще шире, будто бы радуясь, что я всерьез отнесся к ее словам.

— А так же убийца, лгунья, взяточница и человек, совесть которого родилась мертвой. То есть политик. Думаю,