– Ни в коем случае! Я просто… выполняла студенческий долг перед академией! Украшала гаргулий ко Дню схождения лун, – на ходу сочинила я, удачно вспомнив о предстоящем празднике. Ждать его, правда, больше двух недель.

– Понимаю, Лунную Деву изображали, – с иронией поддержал он неловкую ложь. – Так что, я должен поступить педагогично и сдать вас ночному смотрителю? Или сделаем вид, что мы никогда не сталкивались на этом балконе в середине ночи?

– И раз долг полностью отдан, пожалуй, покину этот абсолютно пустой балкон, – немедленно согласилась я с дельным предложением.

– Вас проводить? – уточнил Рэнсвод. – Из преподавательского долга.

– Нет-нет! Не надо лишнего благородства… то есть беспокойства. – Я начала продвигаться бочком к черному провалу дверного проема. – С наслаждением дышите свежим воздухом. Доброй ночи!

Холодный, как айсберг, голос магистра нагнал меня в дверях и заставил обернуться:

– Раз уж я стал свидетелем вашего ведического действа, госпожа студентка, позвольте дать добрый совет. Ничего не скажу насчет сердечных дел, но знаю, что вам поможет сдать экзамен по высшей магии.

– Что? – зачем-то промычала я.

– Старание. – Казалось, тяжелый взгляд, пронзивший ночь, прожег дыру у меня между бровей. – Попробуйте ради разнообразия.

«Кто бы знал, как я тебя ненавижу, напыщенный индюк!» – со злостью мысленно ответила я, задыхаясь от этой самой ненависти. Хорошее чувство. От него становится тепло в холод.

– Доброй ночи, – кивнул Киар, словно действительно поделился действенным способом, как заставить его написать в экзаменационном табеле спасительное «удовлетворительно».

Потеряв ко мне интерес, магистр отвернулся, а я скользнула в теплую темноту преподавательской башни, пахнущей магией, чернилами и пылью. Клокотавшая внутри злость застила глаза. Хотелось от души шарахнуть дверью, но шум мог привлечь ночного смотрителя. Оставалось скрипеть зубами и быстро спускаться по лестнице.

Одетая в зимний плащ, Альма маячила в пролете, нервно ходила под лестницей туда-сюда. Лицо цвета кофе с молоком, как у всех чистокровных айтэрийцев, терялось в темноте. Но в двух традиционных косицах словно светились кипенно-белые ленты.

– Все удалось? – зашептала она.

– Уходим быстрее! На крыше засел Рэнсвод.

– Кронпринц вполз из ада и попытался прорваться к небу?! – громко охнула она. – Помогите нам, предки Сатти!

– Тихо! Он может услышать!

Я занесла ногу, чтобы шагнуть с последней ступеньки, и кто-то невидимый с силой толкнул меня в плечо. Руку свело от боли. Потеряв равновесие, я мазнула влажными холодными пальцами по гладким перилам, не в силах в них вцепиться, и свалилась прямиком на лучшую подругу.

К счастью, Альма была на полголовы выше и в два раза меня крепче. Поймала как миленькая и умудрилась устоять на ногах. Не зря с детства занималась турнирной магией, а сейчас входила в академическую команду.

Она не давала спуску ни одному парню! Скажу больше: темнокожую подругу боялись задевать даже прожженные шовинисты, выступающие за высылку из Шай-Эра всех выходцев из других королевств Крушвейской скальной гряды.

В смысле, все шовинисты, кроме капитана команды по турнирной магии. Но с Эзрой Ходжем у подруги была давняя вражда, притупляющая им обоим инстинкт самосохранения.

– Ты в порядке? – прокудахтала Альма, помогая мне вернуть вертикальное положение. – Так и шею свернуть недолго.

– Кто-то меня толкнул.

Невольно мы посмотрели на утопленную во мраке лестницу. Она была пуста.

– Показалось, – уверенно заключила подруга.

– Точно показалось, – согласилась я, разминая ушибленное плечо. – Пойдем, пока напыщенная скотина не спустилась.

Уверена, у Киара Рэнсвода ночь была куда добрее, чем у меня. До самого утра я повторяла заклятия высшей магии, а когда сознание почти погасло, решила освежиться в купальне. Последнее, что запомнила, – как встала из-за стола, а потом обнаружила себя дрыхнущей в кровати.

К жизни меня возродила кошка Дуся. Требуя долгожданного завтрака, она принялась с энтузиазмом грызть мою ногу. Дескать, вставай, хозяйка, принцесса изволит покушать. Оставлять без еды исчадие ада было жестоко. И чревато. Не дам поесть, чего-нибудь наерундит.

Поднялась я безнадежно больной и разбитой, проспав утренние занятия. После обеда проходила лекция у Рэнсвода, и только смерть была достойным поводом пропустить высшую магию. Не после вчерашней отповеди на крыше и не перед пересдачей!

Пришлось сначала собрать силы, а потом собрать и себя. Зато мне никогда так не шла темно-зеленая мантия факультета бытовой магии. Она чудесно подчеркивала цвет лица. Я даже вздрогнула от восхищения, когда увидела в отражении вместо блондинки с голубыми глазами зеленоватое лихо с бескровными губами.

– Ты похожа на умертвие, – констатировала Альма, закрывая разложенный на коленях конспект.

– Чувствую себя так же. Всю ночь зубрила.

Стоять было муторно. Я опустилась на теплую скамью рядом с подругой и прихлебнула из термоса тонизирующий отвар из ягод аскарома. Обычно верное средство оживляло умертвие любой свежести, но сегодня мне был способен помочь разве что некромант. Или неожиданное «хорошо» на пересдаче.

– Да я не о том… – Альма отложила папку с записями и плюхнула мне на лоб ладонь. – Так и есть: у тебя жар!

– Да? – Я вяло потрогала щеку, но ничего особенного не заметила. – Как ты поняла?

– У меня три младшие сестры, я на глазок определяю зимнюю лихорадку.

– Уверена, что это не аллергия на высшую магию? – мрачно пошутила я.

Подруга укоряюще блеснула темно-карими глазами.

– Тебе надо к лекарю. Вдруг свалишься с воспалением?

Что и говорить, зимняя лихорадка – гадостная хворь. Никогда не знаешь, сляжешь ли с воспалением легких или через пару-тройку дней будешь здоровенькая рассекать по академии.

Подруга решительно поднялась и схватила со скамьи вещи.

– Вставай!

– Только не к лекарю! – скорчив мину пожалостливее, снизу в верх воззрилась я на суровую айтэрийку. – Клянусь, сразу после экзамена пойду в лазарет! Сейчас допью теплый аскаром, и отпустит.

Я протянула открытый термос с бултыхающимся остывшим напитком. Альма, что характерно, посмотрела внутрь и заявила:

– Он ледяной.

– Холодный аскаром еще лучше горячего.

Она выдержала паузу и проворчала, залезая в сумку:

– Тебе поможет отвар из калины. Бабушка Марица говорит, что калина – первейшее средство при зимней лихорадке. Все наши предки пили и нам завещали.

Боже, только не калина! Семья Сатти лечила этой химеровой ягодой абсолютно все болезни, начиная от несварения и заканчивая нервным тиком. У меня от одного запаха начиналось и то и другое.