— Препараты принимала регулярно? — спрашиваю я.

— Насколько мне известно — да.

Вероятные причины смерти, вспыхнувшие в моей голове после этого диалога — инфаркт сердца, вызванный тромбозом ранее стентированной коронарной артерий, либо неконтролируемая фибрилляция. Точнее установит патологоанатом. После уточнения места прикрепленной больницы, я прошу их отправить свой фельдшерский наряд, который довезет её в морг. Бросаю последний взгляд на Анастасию Вячеславовну. 74 года — неплохой срок. Она открывает глаза и губами безмолвно шепчет — «Не спас».

Опять глюки. Привычное дело…

Я ухожу тихо, оставляя их семью наедине со своим горем. Дочка плачет, сын переносит горе, запрятав его глубоко внутри себя. Или не горюет вовсе. Этого, боюсь, никогда не узнать — может, к счастью? Люди одной крови, по-разному переносящие горе.

Доезжаем до нашей подстанции, я отдаю диспетчеру карту вызова. Не пришлось потратить ни 1 лекарственного препарата. Диагноз — смерть до приезда.

Я сажусь за стол в ожидании нового вызова — привычная позиция. Мог бы я подняться на второй этаж и полежать на раскладушке? Наверное, нет, все не выходит головы лицо погибшей старушки. Может, стресс побудил новые глюки? Но сказать, чтобы я сильно переживал или расчувствовался по поводу её смерти, я тоже не могу. Мои размышления прерывает Арай:

— Что такой хмурый?

— Ничего — отвечаю ей я. Не хочу говорить о смерти. Мрачности итак хватает в моей жизни.

— Слушай, Еркин, я обещала завтра подменить Алишера завтра на работе, но у меня нарисовались планы, — тараторит она мне. — Сможешь, пожалуйста, заменить меня? Я бы не просила не будь это так важно. Я заменю тебя в другой день — говорит она мне умоляющим тоном и просящими глазами.

— Хорошо, если купишь мне латте — говорю ей я. Мне не впервой сталкиваться с прерывистым сном в течение двух дней. Помниться, я пробовал и третий день подряд, но, увы, я слишком переоценил свои способности. Зато высплюсь два дня подряд, ради этого стоит помучиться. Надо только предупредить об этом Арзу — мой лучик света в этой жизни, ведь ближе неё у меня никого нет.

Я не знаю своих родителей. Трудно понять, какие жизненные обстоятельства вынудили их оставить меня в детдоме. Выяснять это не имеет никакого смысла. Что произошло — то не исправить. Факт в том, что я рос без материнской любви и отцовской заботы в облупленных стенах с 2-х разовым скудным питанием и детьми, объединенными общей бедой. Атмосфера безнадежности и гнета знакома мне с детства не понаслышке. После 9 классов я поступил в медицинский колледж и получил диплом фельдшера. Сразу устроившись на работу, первое время из-за отсутствия жилья, приходилось ночевать на подстанции, пока на первую зарплату не смог позволить оплатить за подселение к людям, ошибочно принявшим их за друзей. Никто из них так и не пришел на нашу скудную свадьбу и вернул долги, когда я от них съехал к ней в Бурылды — село в 2 км от Алматы. Из родителей у неё была только мать, которая умерла после 3 месяцев с момента нашей свадьбы, угодив под колеса проезжавшого грузовика. Год спустя на свет появилась Гульдана — наша любовь сейчас обучается в 4 классе.

Долго слышатся звоны гудка, пока наконец на том конце провода не раздается:

— Ало?

— Арзу, привет. Слушай, тут надо мне заменить коллегу на завтра, так что не жди меня завтра.

— Опять ты пропадаешь на работе — с укором говорит она мне.

— Обещаю, что два дня после я буду с вами — произношу я с ноткой раздражения, всячески пытаясь это скрыть. Я ведь стараюсь ради них. Не нужно быть гением, чтобы понять, чем больше ты работаешь — тем больше тебе капает денег в конце месяца.

— Хорошо, — говорит она со вздохом. — Только береги себя ради нас. У нас ведь скоро появится второй ребенок, тебе нужны силы на партнерских родах.

— Конечно, и вы. Целую.

Как можно забыть о втором ребенке и о словах, произнесенных мною, перед тем как Арзу сообщила об этой новости.

— Ты счастлив? — спросила она шесть месяцев назад.

— Тяжело быть счастливым, когда голова забита лишь мыслями о хлебе насущном. О том, как бы заработать нормальные деньги и перестать жить подобной жизнью в этом месте.

Я не успел договорить ей, что «скоро все изменится». Я был на взводе из-за того, что денег вечно не хватало, что у меня 2 год подряд не получается осуществить свою мечту — набрать достойный балл на КТА, чтобы поступить в медицинский университет и стать врачом. Быть на ступеньку выше в медицинской иерархии.

Она приняла моё паршивое настроение на свой счет.

— Ты не счастлив со мной. Ты хотя бы иногда довольствуешься тем, что имеешь, Еркин?

Я промолчал.

— Я беременна, не знаю, обрадует ли это тебя или огорчит…

Произнеся будничным тоном, она уходит в соседнюю комнату, чтобы помочь Гульдане с домашними заданиями, в то время как я разбирал решение химических задач по органике, пытаясь вновь и вновь вникнуть в алгоритм их решения. Я промолчал и тогда. Не знаю, почему я это сделал, почему не подошел к ней после и не сказал, что я рад быть с ней. Только спустя пару дней я сказал ей, что был счастлив услышать эту новость.

***

Услышав номер своей бригады, я подхожу к окну диспетчерской, где мне передают карту вызова с надписью: Бронхиальная астма. Что же, значит пора выдвигаться пока человек не задохнулся. Ко мне подбегает Арай и говорит, что поедет со мной.

— Почему? — недоуменно спрашиваю я.

— У второго фельдшера проблемы с желудком, так что на сегодня мы вдвоем. Так и будем стоять?

Доехав до многоэтажного здания и поднявшись по лестнице на четвертый этаж, мы оказываемся на пороге дома. Этот свист во время приступа бронхиальной астмы тяжело спутать. Нас встречает девушка с голубыми глазами и низким ростом, тело которой скрыто под хиджабом.

— Проходите — зовет она нас и ведет в зал, где на диване с трудом дышит её бабушка. — Мы брызгали несколько раз, но не помогает.

Внезапно она предстает передо мной в образе плачущей девушки на первом вызове, мать которой спасти так и не удалось.

— Дайте-ка паспорт вашей матери, пожалуйста. Из-за чего начался приступ? — спрашиваю я.

— Мы немного повздорили — говорит девушка в хиджабе и отпускает глаза.

— Сколько раз вы сделали ингаляции сальбутамола?