Шрифт:
Закладка:
Хм…
С любопытством слежу за каждым его движением и возвращаюсь к затылку, пытаясь разглядеть лицо.
Не отдавая особого отчёта действиям, сбрасываю шлепки и выхожу на улицу, открыв раздвижную дверь. Ступая на раскалённую плитку, подгибаю одну ногу и, перепрыгнув ступени, оказываюсь на прохладном зелёном настиле, который со стопроцентной вероятностью только что поливали из шланга.
— А я ему говорю, ещё раз назовешь меня ботаном, дам в глаз! — эмоционально сообщает мальчишка постарше.
— Грамотно, — на чистейшем русском поощряет хрипловатый и грубоватый мужской голос.
От звуков этого необычного тембра у меня вдруг щекочет где-то под рёбрами.
Он работает на Немцевых?
Это что, чистильщик бассейнов?
Телефон в моей руке булькает, уведомляя о новом входящем сообщении. Головы всех присутствующих у бассейна поворачиваются на звук. Три пары глаз разного возраста и цвета смотрят на меня вопросительно.
— Агрессия — это путь в никуда, — раздаётся из-за спины нравоучительный голос сестры.
Дети смотрят на нас как на инопланетянок, а садовник…
Лениво повернув голову, приподнимает пальцем козырек, оглядывая меня сверху донизу и обратно.
Тёмные густые брови еле заметно ползут вверх, глаза самую малость расширяются.
Миролюбиво улыбаюсь, рассматривая не самые правильные черты лица: крупный нос, тяжеловатую челюсть и полные губы. Тёмно-карие глаза и немного торчащие уши.
На вид — мой ровесник, и он не красавчик. Далеко нет. То есть я имею в виду: прям совсем нет.
Это как-то неожиданно, исходя из того, в какой он потрясающей форме. На его животе шесть идеальных кубиков и косые мышцы пресса в подарок.
Что ж… бывает.
И мне вдруг кажется, что он каким-то образом расшифровал мою реакцию, потому что в выражении его лица что-то изменилось…
— Волосы настоящие? — спрашивает “средний” парень, глядя на меня с приоткрытым ртом.
Брюнет чешет бровь и двигает на место козырек, после чего возвращается к чистке бассейна, не улыбнувшись мне в ответ.
Смотрим с сестрой друг на друга и закатываем глаза.
Ну да, мы обе гротескно рыжие, белокожие и пигментированные, проще говоря, в веснушках с головы до ног. Мне досталась основная порция этого добра, а ей повезло чуть больше, потому что у нас разные биологические отцы.
Вообще-то, мы с ней достаточно колоритны и по отдельности, но когда мы вместе — это как бы двойной эффект.
— Я Алекс, — загадочно улыбается мне малолетний Дон Жуан, вставая на ноги, и я понимаю, что передо мной не кто иной, как добытчик вывешенных в гостиной наград и почестей.
— Хелло, Алекс, — взмахиваю рукой.
— Хау а ю? Ват ю нейм, беби? — поигрывает паренёк бровями.
Смеюсь, тряхнув волосами.
— А мама говорила, ты умный, — вздыхает моя сестра, разворачиваясь на пятках.
Тихий смех за спиной подростка снова вызывает щекотку под рёбрами. Бросив быстрый взгляд на его источник, возвращаюсь в дом вслед за сестрой.
— Ты что, женщина лёгкого поведения? — скучающе интересуется Адель.
Её голые стопы болтаются в воздухе, потому что она лежит на моей кровати, юзая свой планшет.
— Чего-о-о? — тяну, поворачиваясь к зеркалу.
На мне тонкий облегающий сарафан до колена и нет лифчика. Мне он вообще ни к чему, у меня почти единица, но я не теряю надежды на то, что моя грудь ещё немного подрастет. У женщин для этого есть пара вариантов: беременность или импланты. Что касается моих бёдер... тут я бы предпочла обратный эффект. Мои бедра — это совершенно точно не девяносто, уж скорее все сто. Бросив на них полный боли взгляд, смотрю на свою грудь, раздумывая.
У меня соски торчат.
Это от кондиционера, но в доме только женщины и дети, кого здесь можно этим смутить?
Ответ на этот вопрос толкает к окну. Выглядываю во внутренний двор, куда выходят окна выделенной мне комнаты. Там играет бликами закатное солнце и совершенно пусто. Опираюсь руками о подоконник и наполовину высовываюсь из окна. У бассейна тоже пусто.
Хм...
— Он ушёл к себе, — флегматичный голос за спиной.
Что за раздражающая наблюдательность?
— Кто “он”?
— Федя. Младший брат Макса.
Брат? Этот?
Макс — это отец семейства Немцевых и бизнес-партнер моего отца уже больше десяти лет. Насколько я знаю, сейчас он в Москве по делам, он часто у нас бывает.
Но они же непохожи. Совершено. Наверное, я слишком узко мыслю.
— И где он живет? — спрашиваю безразлично, закрывая окно.
— Первый этаж. Дверь перед санузлом. Окно выходит на противоположную сторону.
— Когда ты всё успеваешь? — недоумеваю я, собирая с кровати свою одежду и складывая её в шкаф.
Игнорирует вопрос, агрессивно надавливая пальцем на кнопки в планшете. Её волосы разбросаны по плечам как попало, а на запястье надета зелёная резинка.
— Расчешись, — бросаю на кровать расчёску. — Мальчики не любят нерях.
— Я неряха?!
Хмыкнув, снова смотрю на себя в зеркало.
Подумав немного, делаю пару фотографий своего отражения, которые отправляю Сане и Егору.
“Куда так вырядилась? Пенсионеров соблазнять?” — Получаю ответ от подруги. — “Ржущие смайлики”.
На ближайшие несколько недель фото и видеообщение — наше всё. Может быть, мне удастся уговорить Егора бросить ненадолго дела и прилететь сюда? Снимем номер недалеко и…
Мой парень молчит, а в коридоре раздаётся голос Жениной мамы, которая зовет нас вниз, ужинать.
За столом оживлённо. Все в сборе, включая чистильщика бассейнов.
Уткнувшись взглядом в тарелку, жуёт салатные листья с россыпью помидор, приправленных каперсами.
— Привет! — говорю громко, обращаясь ко всем сразу. — Приятного аппетита.
В меня летят благодарные “спасибо”, пока осматриваю длинный, утрамбованный едой стол и ловлю быстрый, но очень ощутимый взгляд на своей груди.
Я не особо стеснительная. Меня всю жизнь все разглядывают, особенно мужчины, но садовник сделал это так быстро и цепко, будто отщипнул от моей груди кусочек, а потом молча уткнулся носом в свою тарелку! Перекинув на плечо волосы, закрываю ему обзор.
— Антонина, садись, — добродушно предлагает Светлана Алексеевна, потому что я топчусь на месте, в отличие от своей сестры, которой Женя уже накладывает еду.
— Можно просто Тоня, — снова объявляю для всех и занимаю место напротив молчаливого родственника Немцевых.
