Шрифт:
Закладка:
Объектом его набега стал оружейный завод США в Харперс-Ферри, где производилось 10 000 военных винтовок в год и хранилось более 100 000. Его захват должен был произвести фурор по всей стране и вызвать панику на Юге; но, хотя Браун был тщательным плановиком, его намерения после захвата оружейного склада были нехарактерно туманны. Он надеялся, что сам акт побудит рабов присоединиться к его делу, и намеревался вооружить их винтовками, если они придут в достаточно большом количестве; конечно, он намеревался, как только они будут вооружены, повести их в горы Голубого хребта, откуда они могли бы время от времени спускаться все в большем и большем количестве, чтобы освободить еще больше рабов: повторить рейд в Миссури в более широком и растущем масштабе. Когда он нанесет удар, писал Браун, "пчелы начнут роиться".
Как бы тщательно он ни готовился, Браун, возможно, слишком долго ждал, прежде чем нанести удар, в результате чего его обычная энергия и решительность в действиях, похоже, покинули его именно тогда, когда они были наиболее необходимы. Как ни странно, он, возможно, решил, что достаточно "встать у Армагеддона и... сражаться за Господа", а остальное приложится. Если это так, то он недооценивал гнев, который его рейд вызовет среди 2500 человек, живших в Харперс-Ферри или рядом с ним, и тревогу, которую он вызовет в Вашингтоне, расположенном менее чем в семидесяти милях от него.
Его первые действия были достаточно разумными, учитывая небольшую численность его войск и разросшиеся размеры арсенала. Двое из его людей перерезали телеграфные провода, другие закрепили мосты через реки Потомак и Шенандоа - Харперс-Ферри находился на узком полуострове, где реки соединялись, и не был похож на остров, таким образом практически изолировав город. Браун взял в плен одинокого ночного сторожа арсенала в кирпичной пожарной каланче - прочном строении, которое он сделал своим командным пунктом, а затем отправил нескольких своих людей в ночь, чтобы освободить как можно больше рабов с близлежащих ферм и привести их хозяев в качестве заложников. Западная часть Вирджинии не была "страной плантаций" с большим количеством полевых рабов, но Браун сделал свою домашнюю работу - один из его людей прожил в Харперс-Ферри больше года, наблюдая за местностью, и даже влюбился в местную девушку, которая родила ему сына.
Браун был особенно решительно настроен захватить полковника Льюиса У. Вашингтона, местного фермера и мелкого рабовладельца, правнучатого племянника президента Вашингтона, и добиться того, чтобы церемониальный меч, который Фридрих Великий подарил Джорджу Вашингтону, был вложен в руки одного из его чернокожих последователей как символ расовой справедливости. Полковника Вашингтона (его звание было почетным) посреди ночи вывезли из его довольно скромного дома в Бил-Эйр, расположенного в пяти милях от Харперс-Ферри, и доставили к Брауну в его собственной карете, вместе с парой пистолетов, которые Лафайет подарил Джорджу Вашингтону, мечом Фредерика Великого и тремя несколько озадаченными рабами.
Вскоре привели еще больше рабов, которых вооружили пиками, чтобы они охраняли своих бывших хозяев в машинном отделении - большинство из них либо приняли это оружие с неохотой, либо отказались к нему прикасаться. Теперь у Брауна было тридцать пять заложников и оружейный склад, но восстание рабов, на которое он рассчитывал, не состоялось, и в течение ночи одно за другим события начали идти наперекосяк.
Первая проблема возникла, когда ночной сторож прибыл на свой пост на Потомакском мосту и обнаружил, что его удерживают вооруженные незнакомцы. Он запаниковал, нанес дикий удар Оливеру Брауну, одному из сыновей Брауна, а затем побежал, и в этот момент один из спутников Оливера выстрелил в него, в результате чего его шляпа разлетелась и пробила ему череп. Ночной сторож, истекая кровью, бросился в "Галт Хаус", салун напротив гостиницы и вокзала, и поднял тревогу, хотя звук выстрела посреди ночи в таком тихом захолустье, как Харперс-Ферри, сам по себе был достаточным, чтобы вызвать любопытство у тех, кто его услышал. Затем, в 1:25 ночи, поезд компании "Балтимор и Огайо", следовавший из Уилинга в Балтимор, прибыл на восток и столкнулся с мостом, заблокированным вооруженными людьми.
Прибытие поезда вряд ли стало для Брауна неожиданностью, ведь ему достаточно было ознакомиться с расписанием Балтимора и Огайо, но это должно было стать для него сигналом к тому, чтобы собрать заложников, их рабов и столько винтовок, сколько он сможет уложить в повозку, и убраться из города в горы вместе со своими последователями, пока есть такая возможность. Учитывая его действия в течение следующих нескольких часов, трудно не прийти к выводу, что где-то в глубине души он уже догадывался о том, какой эффект произведет на общественное мнение Севера мужественное последнее выступление и мученическая смерть.
Тем временем инженер и начальник багажного отделения поезда вышли вперед, чтобы посмотреть, в чем проблема на мосту, и были обстреляны. По здравом размышлении они вернулись и отогнали поезд за пределы досягаемости. Выстрелы привлекли внимание начальника багажного отделения станции Харперс-Ферри Хейварда Шепарда, вольноотпущенного чернокожего, которого все в городе любили и уважали. Он направился к мосту, чтобы посмотреть, что происходит, получил приказ остановиться, а затем был убит выстрелом в спину и смертельно ранен, когда отворачивался. Ирония в том, что первой жертвой рейда стал свободный чернокожий, занимавший ответственную должность, была бы болезненной новостью для Джона Брауна, который, однако, находился слишком далеко от моста, чтобы знать об этом.
Выстрел и крики Шепарда от боли разбудили доктора Джона Д. Старри, который жил неподалеку. Он побежал к Шепарду, чтобы узнать, может ли он помочь раненому. Сразу поняв, что Шепарду уже не помочь, доктор Старри, необычайно мужественный человек, остался, чтобы хоть как-то утешить Шепарда; затем, понаблюдав за происходящим в городе, он отправился домой, оседлал лошадь и стал разъезжать по Харперс-Ферри в духе Пола Ревира, оповещая людей о налете
